На Днепре - [190]
— Как вас зовут? — спросил он, приблизившись к ней.
— Маня.
На смуглом миловидном лице появилась лукавая
улыбка, приоткрывшая белые, несколько редкие зубы, такие крепкие, что они сохранятся, должно быть, до глубокой старости. Ее статное, молодое тело, казалось, было создано для материнства.
— Маня? — переспросил он, точно раздумывая о том, подходит ли такое обычное имя для родоначальницы нового поколения людей.
Присев рядом с ней на ступеньке, он начал расспрашивать:
— Что произошло с глухонемым парикмахером до того дня, когда его нашли убитым у речки?
— Что уж особенного могло с ним произойти? То же, что и со всеми…
— А что произошло со всеми?
— Да то же, что и во всех оккупированных городах.
Как всем незатейливым, непосредственным людям, Мане казалось простым и обыкновенным все, что происходит вокруг: просто живет человек и так же просто умирает, просто фашисты уничтожали целые города и села и так же просто люди сражались с ними не на жизнь, а на смерть, и в этой борьбе принимали участие такие же комсомольцы, как и она, Маня.
И все же скульптору удалось разузнать у нее некоторые подробности.
Она рассказала, что два местных колхоза были смешанного типа — наполовину сельскохозяйственные, наполовину промысловые. Немцы сразу же завалили работой все промысловые артели и под страхом смерти отделили евреев от украинцев. Из города не мог выйти ни один человек, кроме парикмахера, который стриг и брил немцев у них на дому. Но все-таки некоторые колхозники — украинцы и евреи — в первые же дни сумели связаться между собой и ушли в лес партизанить. И как ни охраняли немцы здание МТС, где находился их склад и оружейная мастерская, комсомольцам удавалось понемногу выносить оттуда гранаты, патроны и другие боевые припасы.
Маня рассказывает об этом очень коротко и спокойно и совсем не смотрит на скульптора:
— А немцы… они так и рыскали по всему городу. Только кому же придет в голову искать оружие у глухонемого? К нам в деревню, в те крайние хаты, которые немцы потом сожгли, он и приносил в мешке эти гранаты и патроны.
— Кто приносил?.. Парикмахер?
— Ну да, ведь я же вам говорю.
Теперь только она подымает на скульптора свои проницательные глаза — прозрачные, с коричневыми ободками вокруг бархатистых зрачков — и испуганно вглядывается ему в лицо.
— Ой, — восклицает она, стискивая руки, — вы сейчас на него так похожи! А вы не сын его, скажите правду?..
С минуту они глядят друг другу в глаза. И внезапно, припав головой к его груди, девушка разражается горькими, долго не утихающими рыданиями. Она плачет, изливая в слезах всю свою боль просто потому, что более близкого человека нет у нее на всем свете: отец, мать, все близкие и дальние родственники убиты немцами.
Скульптор поражен и даже немного испуган. А в голове неотступно стучит мысль: «В мешке относил… В мешке…»
Конечно, память о погибшем отце всегда дорога сыну. Но далеко не все равно, носил ли отец перед смертью в котомке свои пожитки или оружие для партизан.
Это совпадало со словами мальчугана: «С мешком за плечами глухонемой парикмахер пустился к реке». Дело было в то утро, когда немцы выгнали к оврагу последних городских ремесленников, чтобы они сами вырыли себе могилу. Теперь скульптор ясно видит этот мешок за спиной у отца, мешок, в котором лежат патроны и гранаты. Оставалось узнать еще одно: к кому пошел он тогда со своим мешком, если крайние хаты в деревне были давно сожжены, а комсомольцы арестованы?
Маня поднимает с его груди залитое слезами лицо. Девушка так опечалена, что даже не пытается вытереть их. Он видит, как красива она с этими невысохшими слезами, и впервые за долгое время в нем снова заговорил скульптор: «Да, слезы мученика нельзя утирать».
И он бессознательно старается запечатлеть ее лицо в своей памяти.
От Мани ему удалось узнать, что оружие отец понемногу переносил в деревню к старику Стеценко. Было это уже после того, как немцы сожгли крайние хаты. Старик Стеценко передавал оружие в партизанский отряд, куда удалось бежать лишь двоим из всей группы комсомольцев: ей, Мане, и внуку Стеценко, Павлу, тому самому, который стал теперь вторым секретарем райкома.
— Ой! — внезапно спохватилась Маня. — Да ведь у Стеценко парикмахер оставил на хранение свое зеркало.
В тот же вечер, когда совсем стемнело, скульптор принес с того берега реки большое и тяжелое зеркало. Он сам не отдавал себе отчета, для чего делает это. Просто ему казалось, что каждая вещь, которую отец спрятал перед смертью, имеет для сына особый смысл. Бережно и аккуратно тащил он на спине зеркало.
Это было старое зеркало в черной, местами облупившейся раме, с низеньким столиком на кривых точеных ножках и двумя резными человеческими головами. Лица их — не мужские и не женские — некогда постоянно будили в будущем скульпторе желание вылепить самому что-нибудь рельефное.
Теперь зеркало снова стояло на своем прежнем месте, в первой комнате против двери, немного наклонившись вперед, точно вот-вот грохнется и осколки усеют весь пол до самой двери; когда-то люди садились перед ним с некоторой опаской. Но зеркало так и простояло долгие годы.
Давид Бергельсон (1884–1952) — один из основоположников и классиков советской идишской прозы. Роман «Когда всё кончилось» (1913 г.) — одно из лучших произведений писателя. Образ героини романа — еврейской девушки Миреле Гурвиц, мятущейся и одинокой, страдающей и мечтательной — по праву признан открытием и достижением еврейской и мировой литературы.
Давид Бергельсон (1884–1952), один из зачинателей советской литературы на идише, создал свой особый импрессионистический стиль повествования.Роман «Отступление» — о судьбах двух друзей, получивших образование в большом городе и участвующих в революционном движении. Один из них после ссылки приезжает в небольшой городок Ракитное и открывает там аптеку, а потом неожиданно умирает. Его друг пытается расследовать его смерть. Роман был начат писателем в 1913 году, в период между двух революций, когда наступило затишье, но брожение умов продолжалось.
Это наиболее полная книга самобытного ленинградского писателя Бориса Рощина. В ее основе две повести — «Открытая дверь» и «Не без добрых людей», уже получившие широкую известность. Действие повестей происходит в районной заготовительной конторе, где властвует директор, насаждающий среди рабочих пьянство, дабы легче было подчинять их своей воле. Здоровые силы коллектива, ярким представителем которых является бригадир грузчиков Антоныч, восстают против этого зла. В книгу также вошли повести «Тайна», «Во дворе кричала собака» и другие, а также рассказы о природе и животных.
Автор книг «Голубой дымок вигвама», «Компасу надо верить», «Комендант Черного озера» В. Степаненко в романе «Где ночует зимний ветер» рассказывает о выборе своего места в жизни вчерашней десятиклассницей Анфисой Аникушкиной, приехавшей работать в геологическую партию на Полярный Урал из Москвы. Много интересных людей встречает Анфиса в этот ответственный для нее период — людей разного жизненного опыта, разных профессий. В экспедиции она приобщается к труду, проходит через суровые испытания, познает настоящую дружбу, встречает свою любовь.
В книгу украинского прозаика Федора Непоменко входят новые повесть и рассказы. В повести «Во всей своей полынной горечи» рассказывается о трагической судьбе колхозного объездчика Прокопа Багния. Жить среди людей, быть перед ними ответственным за каждый свой поступок — нравственный закон жизни каждого человека, и забвение его приводит к моральному распаду личности — такова главная идея повести, действие которой происходит в украинской деревне шестидесятых годов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.