На Диком Западе. Том 1 - [24]

Билл кивнул головой в знак понимания. Конечно, его прежние мечты сменило разочарование, но мало-помалу у него возникли кое-какие новые планы. Когда он заговорил о них, то к нему стал возвращаться прежний энтузиазм.

— Разумеется, у тебя было недостаточно денег, Чарли, когда ты начинал дело, но теперь мы все это изменим, — сказал он, — мы приобретем свои собственные пастбища, если только их можно будет купить, соорудим новые хозяйственные постройки, будем разводить лошадей, так же как и скот, расширим свои владения и будем выращивать пшеницу. Мне говорили там, на востоке, что этому делу предстоит большая будущность. Да, сэр, мы займемся всем этим как равноправные компаньоны, я вношу свой капитал, а ты даешь то, что уже сделано тобой, и свой опыт и знания. Вот для чего я и приехал сюда.

При помощи своего громкого голоса и своего энтузиазма Билл старался скрыть свое явное желание помочь брату под видом чисто деловой сделки. Он говорил себе, что такого неделового человека, как Чарли, нетрудно провести таким образом. Но Чарли не был обманут и даже попробовал протестовать. Однако Билл с таким жаром стал доказывать ему, что он не прав, что брату ничего другого не оставалось, как подчиниться его твердому решению.

Чарли смотрел на открытое, добродушное лицо брата, на его сверкающие энтузиазмом большие голубые глаза, и в душе его снова зашевелилось то сожаление, которое заставляло его особенно сильно презирать самого себя. Он думал о том, до чего довели его собственные безумства и чем он стал теперь. Что подумает о нем этот добрый, великодушный человек, когда убедится, как мало он изменился с тех пор, как отец отвернулся от него, как от презренного существа, и когда поймет, наконец, как низко он пал? Изо всех сил старался он не показать брату своих опасений и душевных терзаний.

Они вернулись в дом и уселись в неудобные кресла грубой домашней работы. Билл стал развивать свои идеи и только когда он кончил, то их деловой разговор принял более личный характер. Чарли заговорил о себе и рассказал брату о том, что спасло его от окончательного падения, когда отец отправил его в этот далекий, заброшенный край, надеясь, что здесь он начнет новую жизнь.

— Да, — сказал Чарли. — Я думаю, что все моральные принципы были разрушены у меня, и если я сохранял благопристойность, то лишь вследствие того, что некоторая тяга к живописи еще сохранилась у меня, несмотря на мое нравственное падение. когда я только что приехал сюда, то я не чувствовал никаких угрызений совести и готов был идти по старому пути. Мне было все равно. Но здесь я встретил женщину, самую благородную и самую лучшую, какая только существует на свете. Она прекрасна, умна, обладает возвышенной душой и твердым характером. Она приехала сюда, чтобы зарабатывать здесь средства к жизни со своей сестрой. Ее стремление к независимости и желание жить вне узких рамок условностей было единственной причиной, заставившей ее покинуть Восток и переселиться сюда, на Запад. И вот эта женщина почти спасла меня от самого себя. Я люблю ее и дорожу ее мнением больше, чем всем другим на свете. Я не хотел бы потерять его. Но бывают времена, когда даже ее влияние не может удержать меня. Вот почему я говорю, что она почти спасла меня, почти, но не совсем! Билл, я борюсь, борюсь с собой. И она борется, не зная этого. Передо мной всегда ее прекрасный образ, я вижу ее лицо и ее глаза, смотрящие на меня с укоризной. Этот образ побеждает в большинстве случаев, но не всегда. Подожди, Билл, когда ты увидишь Кэт, то поймешь меня. Я люблю ее бесконечно, а она только расположена ко мне. Она никогда не будет чувствовать ко мне того, что я чувствую к ней. Да и разве может быть иначе? Я думаю, ты знаешь, что я из себя представляю. Каждый, кто знает меня, уверен, что я безнадежный пьяница.

Он сказал эти слова без всякой горечи, без всякого сожаления о себе. По-видимому, он даже не чувствовал стыда, признаваясь в этом. Билл удивлялся. Он никак не мог понять этого. Он постарался представить себе себя самого, делающего такое признание. Что чувствовал бы он при этом? Стыд, невообразимый стыд, хуже этого он не мог себе ничего даже представить, и его доброе лицо покраснело от стыда за брата, который таким образом попирал до некоторой степени его лучшие чувства. Чарли заметил это и с нежностью поглядел на него.

— Не надо, Билл, я не стою твоих сожалений, — сказал он с горечью. — Я знаю, что ты думаешь. Ты не можешь думать иначе. Ты родился сильным, крепким духом и телом. Я же родился слабым, ничтожным. Я вовсе не говорю так, чтобы оправдать себя. Я просто констатирую факт. Посмотри на меня рядом с собой. Мы оба дети одних и тех же родителей. Но во мне есть что-то женственное. Ведь у меня даже нет растительности на лице! Моя мать приходила в восторг, глядя на мои нежные черты лица, на мои тонкие руки с длинными пальцами, и ей нравились моя мягкость и нежность, какие встречаются только у женщины. Она поощряла меня в этом отношении и бессознательно убивала во мне последние следы мужской натуры. Но эта натура все-таки рвалась наружу и когда, наконец, вырвалась, то у меня уже не оставалось никакой нравственной силы, чтобы сдержать ее порывы. Я сделался безвольной игрушкой собственных страстей. Я не мог никогда противостоять соблазнам…