На десятой планете - [50]

— Виктор, разреши связаться с Запорожцем, — встала Данилова — Мы постараемся с ним разобраться, откуда появилась комета, и уточнить степень ее опасности. По астрономическим прогнозам, нам в пути не должны встречаться кометы. Вероятно, она относится к числу небольших телескопических комет и усиление ее видимого свечения вызвано столкновением ядра кометы с одним из блуждающих по космосу метеоритов. Для нас опасно было бы столкнуться только с ее ядром, состоящим из роя глыб и камней. Хвост же кометы — это мельчайшая пыль и газы.

Данилова немедленно переговорила по фототелефону с Запорожцем.

Тот упорно советовал отклонить курс корабля, чтобы избежать встречи с кометой.

— Ничего хорошего она нам не сулит, — настаивал он. — Я предпочитаю дважды побывать в объятиях перегрузки, чем один раз повстречаться с этой косматой странницей.

Медведев согласился с доводами Даниловой — изменять курс «К. Э. Циолковского» не следует. В этом решении его убедили и показания электронно—счетной машины, которая теперь свидетельствовала, что почти невозможно избежать встречи с хвостом кометы, который протянулся на сотни тысяч километров.

— Используем это обстоятельство для научных наблюдений. Хорошо бы взять возможно большее число проб пыли и газов. Выходить из корабля категорически запрещаю. Всем быть начеку, — услышали космонавты по радио распоряжения капитана.

Не успел корабль вонзиться в хвост кометы, слабо светившийся полосой белесоватого тумана, как от Яровой поступили первые тревожные сигналы.

— Потеряна радиосвязь с Землей! Мы в сфере сильнейшей электромагнитной бури!

Вдруг корабль словно вонзился во что—то мягкое, как лодка в тину.

«Начинается»! — подумал Медведев.

И в тот же миг сила инерции бросила всех космонавтов вперед. Это было так неожиданно, что многие получили сильные ушибы. А корабль продолжал вздрагивать, казалось, он запутался в невидимых и гибких тенетах.

— Что произошло? — послышался голос Хачатурова.

— Не знаю, — ответила Данилова. — Но у меня взбесились все стрелки магнитометров.

В разговор включился Медведев.

— Не ожидал, что комета имеет такое мощное электромагнитное поле. Хорошо, что наше вторжение в комету обошлось без электрического разряда. Вы не чувствуете, что стало прохладнее? — спросил он, мельком посмотрев на термометр.

Термометр показывал, что внутри корабля начала падать температура. Сначала космонавты только поеживались, потом были вынуждены надеть меховые костюмы, а холод становился все сильнее.

— Еще немного, начнет замерзать вода, — невесело проговорил Дубравин. — Ведь лед разорвет цистерны, нам нечего будет пить.

— Армен, включи атомный двигатель на обогрев корабля, — связался Медведев с Хачатуровым.

— Уже включил, — ответил тот.

— Неужели электромагнитные силы кометы проникли сквозь броневую обшивку корабля и его защитную изоляцию? — недоумевала Таня. — Странно, что холоднее всего у меня в рубке.

Вдруг температура в корабле быстро повысилась. Через минуту термометр показывал уже тридцать градусов.

— Отставить обогрев, — распорядился капитан. Но жара, сменив холод, продолжала усиливаться. Посиневшая вначале обшивка внутренних стен теперь пожелтела. Термические краски наглядно показывали изменения температуры.

«Нельзя допустить, чтобы они покраснели, — Медведев мучительно раздумывал над тем, что же предпринять. Виски ломило, дышалось тяжело. — Так долго не продержаться! Надо усилить вентиляцию!».

Перевалив за пятьдесят градусов, температура поднималась выше.

— Всем надеть скафандры! — отдал приказание капитан. Это было последнее средство. Только они, с внутренней терморегуляцией, могли спасти космонавтов от участи заживо свариться.

— Виктор! Термометр остановился! Жара снижается! — воскликнул Дубравин.

Медленно снижаясь, температура пришла наконец в нормальное состояние. Обливаясь потом, космонавты облегченно вздохнули.

— Наш атомный тигр одолел косматую ведьму! — ликовал Хачатуров, и с экрана телефона на всех смотрело его улыбающееся лицо. — Не так—то просто сделать из нас шашлык! — пошутил он, выключая двигатели.

— Уф—ф! — Медведев платком вытер мокрый лоб. — Проведай, Вася, фаэтов. Им, наверное, пришлось хуже нашего. Дубравин поспешил в каюты к фаэтам.

— Сейчас мне лучше. Одно время было совсем плохо, — пожаловалась Ни—лия. — Пойдем к Ми—диону. Я очень беспокоюсь за него.

Около Ми—диона, потерявшего сознание, уже хлопотала Таня. Фаэт находился в тяжелом состоянии.

— Его сердце перестало биться! — вскрикнула Таня вдруг в отчаянии.

Дубравин стоял, не зная что делать. Ни—лия же быстро достала флакон, сквозь темный хрусталь которого просвечивала красноватая, как огонь, жидкость, и капнула ее в полуоткрытый рот старца. Фаэт вздрогнул и открыл глаза.

— Ты чуть не уснул навсегда, — нежно сказала Ни—лия, когда Ми—дион пришел в себя и приобрел способность разговаривать.

— Скажите, что у вас во флаконе? — поинтересовался Дубравин. — Очевидно, лекарство.

— Да, ты прав. Это элексир жизни, — старец закивал головой. — Еще давно фаэты научились добывать две воды — мертвую и живую. Мертвая, или тяжелая, вода парализовала рост и вызывала смерть. Живая, или огненная, вода может возвращать жизнь и продлять ее.