На деревню дедушке - [37]

— До спектакля еще несколько часов, — заметила Маринка, посмотрев на часы.

— У меня такое ощущение, что он идет уже давно, — сказала я, заводя мотор.

Наш драмтеатр располагается на краю парка, одним своим фасадом выходя к замечательным лирическим дорожкам и пейзажам, другим — прижимаясь к дорожке, по ту сторону которой располагается пивной завод. Если бы я была в настроении, я бы поискала глубокий символизм в этом соседстве, но настроения не было уже давно. Поэтому, подъехав к драмтеатру, я поставила машину с той стороны, откуда пивной завод виден не был, и вышла из «ладушки».

— Что нас ожидает здесь? — спросила Маринка, у которой настроение было еще хуже, чем у меня. — Какого черта тебя потянуло на прекрасное и вечное?

— Меня интересует жена Федора Аполлинарьевича, — ответила я.

— Умершая двадцать пять лет назад? — присвистнула Маринка. — Ну ты, мать, даешь!

— И приходившая к нему вчера, не забывай об этом, — напомнила я.

Маринка поежилась.

— Хорошо, что сейчас светло, — недовольно сказала она, — если бы был более поздний вечер, я бы, честное слово, поехала к себе домой. Ну тебя, с твоими покойниками и привидениями! Крыша, что ли, едет?

— А ты забыла, что нашему Сергею Ивановичу сочиняют уголовное дело? — напомнила я.

— Не факт! Не факт! — быстро проговорила Маринка. — Он один из свидетелей, кажется.

— Вот то-то и оно-то, что кажется, — отрезала я и направилась к служебному входу в театр.

Дверь оказалась открытой, но сразу же за ней я наткнулась на стул и сидящую на этом стуле бабушку — божий одуванчик, вяжущую бесконечный чулок.

— Ты к кому, дочка? — спросила у меня эта старушка и поглядела на меня поверх очков. Очки у нее были в толстой пластмассовой оправе желтого цвета и, наверное, такими же старыми, как и сама вахтерша.

— Я из газеты, бабушка, — честно призналась я и попросила сказать, не работает ли здесь кто-нибудь, помнящий артистов двадцатипятилетней давности.

Бабушка посмотрела на меня еще более удивленно и пожала плечами.

— Это когда же получается-то? — Она пожевала губами и даже замедлила свое вязание. — Это при Брежневе, получается, которые играли? Ну я тут работала, а что надо?

— А вы не помните артистку по фамилии Траубе? — напрямик спросила я и замерла, ожидая ответа.

Чуда, однако, не получилось. Вахтерша такой фамилии не помнила. Но, видя, что мне зачем-то нужно знать информацию об артистках, разрешила сходить в большой холл и посмотреть на фотографии, развешенные там.

Позвав некстати застеснявшуюся Маринку, я пошла искать этот холл. Где он находится, если заходить через центральный вход, знала, но так как я попала сюда через заднее крыльцо, как в свое время говаривал Райкин, то пришлось немножко поплутать.

Совершенно неожиданно мы оказались в проходе, расположенном за сценой. Здесь находились уборные актеров.

До спектакля времени оставалось достаточно, поэтому в коридоре было тихо.

— Ну и куда нам тащиться дальше? — спросила у меня Маринка.

— Спроси что-нибудь другое. Например, какой период обращения Меркурия вокруг Солнца, — посоветовала я.

— А ты знаешь, что ли? — удивилась Маринка.

— Тоже нет, — ответила я и пошла прямо, то есть туда, куда вел коридор.

Мы шли, посматривая на двери, расположенные справа и слева, и ни за одной из них не ощущали ни движения. Даже света нигде не было.

— Вот ведь мертвое царство, — проворчала Маринка и сама себя осекла: — Что-то я опять про мертвых. Нехорошо. Не надо.

Дойдя до конца коридора, мы увидели лестницу, ведущую, как ей и положено, вверх и вниз.

Только я собралась посоветоваться с Маринкой, куда нам идти, как внизу на лестничной площадке мы услыхали голос.

Он показался мне знакомым.

Я облокотилась на перила и остановилась, прислушиваясь.

Маринка встала рядом и тоже навострила уши. Не буду сплетничать, но это ее любимое занятие. Она всегда этим занимается.

— Спасибо вам, вы здорово меня выручили, — произнес до жути знакомый мужской голос, и я вздрогнула, схватив Маринку за руку.

— Он, — прошептала она, — а что он тут делает?

— А я знаю? — спросила я. — Он должен быть в редакции.

Я перегнулась через перила и осторожно посмотрела вниз.

Сергей Иванович, а это был он, пожимал руку какому-то ветхому старикашке, держащему в руке длинноволосый парик. Старикашка смотрелся как карикатурный Чингачгук со скальпом врага. Комизм картинки усиливала кривая трубка, свисающая у старика из уголка рта.

— Так что, если нужен будет паричок или тросточка, — сказал старик, — милости просим, многоуважаемый Сергей Иоаннович, приходите, все сделаем. А если понадобится головной убор — от римского шлема до армянской кепки, — тоже сделаем.

— Кепку не надо, — отказался Сергей Иванович, — мне кепка попалась в прошлый раз. И не понравилась.

— Не тот размер? — спросил старичок.

— Да нет, все другое. Ну, до свидания. Рад был повстречаться. — Сергей Иванович стал подниматься по лестнице вверх, как раз к нам.

Я взяла Маринку за руку и отвела ее в сторону.

— Не хочешь, чтобы он нас видел? — догадалась Маринка.

— Хочу посмотреть, куда он пойдет, — сказала я, — я его ни в чем не подозреваю, ни в коем случае, но, сама же знаешь, какая он наивная душа. Никого из своих знакомых и заподозрить не может. А кто-то из них его и подставил!