На дальнем прииске - [11]

— Это… Это кружева!

— В кружевах ходишь! Здорово! — в Сашкином голосе послышалась угроза, тут взгляд его упал на стеклянную банку с иглой-рыбой.

Р-аа-з! Ловко подброшенная Сашкиной ногой банка, сверкнув на солнце, полетела в бухту. Я горько заплакала.

— Чего ты ревешь? Я тебя еще не лупил! — удивился Сашка.

— Там в банке рыбка была… хорошая.

— И ты из-за рыбки ревешь? Вот дура-то! Да не реви ты, не люблю, когда девчонки ревут. Черт с тобой, я тебе другую поймаю, не реви только.

Сашка прыгнул в одежде в бухту, нырнул, достал банку, выдернул у меня из рук сачок (я решила, что сачок ко мне уже никогда не вернется). Через несколько минут в банке металось три иглы-рыбы и даже морской конек. Сашка ловил быстрыми точными движениями. Солнце и ветер высушили мои слезы и Сашкину одежду. Ткнув мне в руки банку, Сашка сел на набережную, обхватил колени руками и, сощурив глаза на голубое небо, спросил:

— А где ты живешь?

— У мадам Красильниковой.

— А-а, у этой рыжей буржуйки, я у нее на днях стекло на кухне вышиб. Покурить можешь принести?

— У нас не курят.

— Ну и дураки! — Сашка помолчал, вздохнул и нерешительно спросил: — А пожрать чего-нибудь? Только не говори, что для меня, а то не дадут.

— Я сейчас, — схватив сачок и банку, я побежала домой.

— Мама, мне захотелось есть, только я возьму с собой. Мама дала мне бутерброд с колбасой и ватрушку. Оставив на всякий случай сачок и банку дома, я побежала обратно. Сашка сидел в той же позе. Кажется, он не очень верил в мое возвращение. Бутерброд и ватрушку Сашка взял небрежно и моментально съел их.

— Здорово жрете! Я бы каждый день так лопал, во — какой бы толстый был, а ты худая.

— Я болею, у меня доктор нашел малокровие и еще что-то, я забыла.

— Ага, — понимающе протянул Сашка, — то-то я смотрю, ты такая квелая. — Сашка подтянул ремень. — Я потопал, завтра принеси еще чего-нибудь.

Насвистывая, он ушел, чуть раскачиваясь, как ходили рыбаки в поселке.

С тех пор началась для меня хорошая жизнь. Меня перестали пичкать, я таскала Сашке объемистые завтраки, Сашка их снисходительно поедал. Мадам объявила о торжестве «своей методы» и намекнула маме, что не мешало бы ей приплатить за комнату.

Сашка приносил мне рыбок, разноцветные камушки, ракушки, зеленые от древности монеты. Он рассказывал про чудовищ, обитавших в море, божился, что Христо видел их, и про огромного черного змея, что живет в подводном гроте возле бухты и живьем заглатывает людей. Я верила и не верила Сашке. Вообще Сашка оказался совсем не страшным, зря на него наговаривали. Как-то Сашка приволок большого краба на веревочке. Краб ползал боком и смотрел на мир ненавидящими большими выпученными глазами. Я всюду таскала за собой краба, но в купальне краб перекусил клешней веревку и удрал. Два дня я боялась признаться Сашке о потере, а он как назло спрашивал:

— Не подох ли краб?

Узнав, что краб сбежал, Сашка страшно разозлился, но я опять заплакала, и Сашка обещал поймать мне такого же краба. Мы встречались с Сашкой на кладбище старых ржавых якорей, облепленных ракушками и сухими водорослями, где кончалась набережная и торчали скользкие от водорослей камни.

Море в эти дни было теплое и тихо плескалось, оставляя легкую, серебристую пену. В синем спокойном небе особенно резко вырисовывалась темно-красная башня. Сашка появлялся внезапно и на ходу швырял свои подарки, он куда-то всегда торопился. Иногда Сашка вытаскивал из карманов мятые грязные фрукты, вероятно, ворованные, и угощал меня. Торопливо прожевывая завтрак, Сашка отрывисто сообщал мне свои новости:

— Вчера Христо с моря вернулся. Много рыбы привез, но все пропьет. Тетка Деснина пожаловалась, что я у нее виноград украл, а это не я, а Петька кривой. Христо меня вздул.

— Больно, наверное?

— Ни черта, — Сашка повел плечами, — у меня шкура соленая, дубленая, меня ничто не берет.

Но однажды Сашка не пришел. Завтрак, завернутый в бумагу, сиротливо лежал на сером плоском камне. Мне давно надо было идти обедать. Припекало солнце, и море горело желтыми огнями, по бухте лениво проплывали лодки. А Сашки все не было. Завтрак пришлось бросить на съедение рыбкам. Они набросились на него. Я попыталась поймать их сачком, рыбки мгновенно уплывали. За обедом я нехотя ковыряла вилкой камбалу под странным розовым соусом. Мне было скучно. Мадам Красильннкова сообщила: ночью в поселке ограбили почту. Бандиты приехали под видом курортников, неделю жили у соперницы мадам по сдаче комнат Ольги Ульяновны. Представьте, с виду такие импозантные, прекрасно одеты, сорили деньгами, за комнату уплатили вперед, а оказались жуликами. Одного бандита успели задержать, и, представьте, кто им помогал? Сашка Маламатиди! За двадцать пять рублей что-то там караулил.

Здание ГПУ, небольшой белый одноэтажный дом с верандой, находилось недалеко от нас. Я побежала туда с тайным желанием узнать что-нибудь о Сашке. Сашка сидел на веранде среди работников ГПУ и курил папиросу. Два человека сосредоточенно играли в шашки, один мелодично перебирал струны гитары, остальные пересмеивались и мирно разговаривали. Все это было до того буднично, что я от неожиданности остановилась у калитки. Сашка кивнул мне, важно выпустил дым через нос и хотел встать, но загорелый человек в белой рубашке что-то сказал Сашке и положил руку на плечо.