На далекой заставе - [34]

Неизвестный заговорил, опять умоляюще глядя на Росина.

— Он просит, чтобы русский начальник отпустил его домой, как только рассеется туман. Там ждут его отец и старая мать, они будут беспокоиться о нем, — перевел Чесноков.

Вскоре к Бурунному подошел пограничный катер. Оставив за дверью сопровождавших его матросов, старший лейтенант Горюнов вошел в кабинет:

— Здравия желаю, товарищ капитан. Пришел за вашим «гостем». Главный старшина Чумак! — крикнул он за дверь. — Доставьте задержанного на катер и пошлите матросов за его шлюпкой.

— Есть, товарищ старший лейтенант!

— Пойдемте сами посмотрим на то место, — предложил Росин. Дорогой он рассказал Горюнову, каким образом был задержан нарушитель границы.

Около шлюпки, вытащенной на берег, они встретили Ромаренко с матросами.

— Все побережье и сам остров осмотрели, товарищ капитан, ничего подозрительного не обнаружили, — доложил он.

— Хорошо, можете идти!

Офицеры долго осматривали красивую легкую шлюпку, разрисованную яркими красками. Горюнов поднял весло и внимательно посмотрел на разработанную старую уключину, потом осторожно положил его обратно на место и наклонился над кормой, разглядывая, нет ли на ней следов от подвесного моторчика.

— Шел только на веслах, — заключил он.

— Большое расстояние прошел, — удивился Росин, — я нарочно посмотрел на его руки, в мозолях все, значит, греб сам. Все-таки нелегко одному грести весь вечер и ночь, хотя шлюпка и легкая.

— А может быть, он был не один?

— Вы так полагаете? На этой скорлупке? — усомнился Росин.

— Не глядите, что она такая маленькая, — Горюнов одной рукой свободно поднял ее нос, — зато мореходность у нее приличная и возьмет она человека три-четыре. А потом до границы ее могли буксировать катером. Ну что ж, все ясно. Мои матросы сейчас доставят шлюпку на катер, заберем ее тоже с собой.

Сплошной туман уже несколько дней стоял над заливом. Плотный, тягучий, он стелился над водой, скрывал скалы, деревья, кусты. Но, несмотря на это, пограничный катер Горюнова вышел в дозор. Перед выходом старший лейтенант запросил метеостанцию; к ночи синоптики обещали сравнительно хорошую погоду — с большой облачностью, но без тумана.

Катер шел тихим ходом, осторожно и плавно врезаясь в белый, невесомый туман.

— Чистое молоко! — недовольно буркнул басом плечистый Чумак. — Бери кружку и черпай!

Старший лейтенант решил застопорить ход и уже хотел подать команду, как вахтенный сигнальщик матрос Курчавин доложил, что видимость улучшается. Туман таял на глазах, обнажая гладкую не тронутую ветром поверхность залива; катер вышел на сравнительно чистый плес, на котором в стороне у берега виднелась одинокая серая банка.

Определив место, Горюнов обернулся к рулевому и одобрительно сказал:

— Правильно идем, не сбились с курса.

Туман теперь висел огромными полосами, что являлось верным признаком его скорого исчезновения.

— А синоптики не ошиблись, — радостно улыбнулся рулевой, показывая на чистый водный плес.

Не доходя до пограничных вех, катер развернулся.

— Слышу шум мотора слева… — вдруг доложил сигнальщик Курчавин.

Призывно залились электрические звонки. Мощные моторы взревели, легкий катер рванулся вперед, поднимая за кормой высокий пенистый бурун, сразу же поглощаемый туманом.

— Прямо по носу шхуна! — доложил Курчавин. Катер выходил на свободную от тумана воду залива. Горюнов едва успел разглядеть небольшую моторную шхуну с двумя высокими мачтами и то, как она нырнула в туман и бесследно в нем растворилась.

— Быстроходная посудина, — проговорил за спиной командира катера главный старшина Чумак.

— Не уйдет! — уверенно ответил старший лейтенант. — Пойдемте со мной на шхуну, товарищ Чумак, возьмите еще двух матросов.

— Есть, товарищ командир!

Чумак и без того был уверен, что командир катера обязательно возьмет его для проверки иностранной шхуны: никто не мог так внимательно и подробно осматривать зашедшие в наши воды чужие корабли, как он, главный старшина, и Чумак гордился этим. Но вот полоса тумана кончилась, шхуна, а за ней и катер вышли на открытую воду. Впереди показался остров Бурунный.

Увидев советский пограничный катер, шхуна сразу же замедлила свой ход, а потом и совсем остановилась.

Катер подошел к борту шхуны. Горюнов, Чумак и двое матросов быстро перешли на нее. На палубе их уже ожидали два человека: один полный, лысый, с обрюзгшим лицом, пожилой с бегающими глазами; другой в грязной куртке и коротких серых брюках, обнажавших кривые голые ноги. «Лысый — капитан, а этот, наверное, за боцмана», — определил Горюнов.

— Кому принадлежит шхуна и почему вы зашли в советские воды? — спросил он капитана.

— Шхуна моя собственная, я ее хозяин и владелец, — виновато улыбаясь, ответил тот. — Но я не мог даже и подумать, что нахожусь в ваших водах, ведь такой туман был, господин советский офицер, и я совершенно случайно сбился с курса и попал сюда. Вот он виноват: стоял у руля.

Владелец шхуны вдруг с такой яростью и злобой набросился на долговязого боцмана, ругая его так, что последний отступил на несколько шагов назад, откидывая голову от мелькавших перед его носом кулаков. Успокоившись, капитан, как ни в чем не бывало, снова повернулся к Горюнову, молча наблюдавшему эту сцену, и, улыбаясь, слащаво заговорил: