На далеких окраинах - [80]

— Нет, та глуше. Смотри на лошадей.

Орлик, как добрая боевая лошадь, не оставался равнодушным к этим далеким, чуть слышным выстрелам, несмотря на крайнюю усталость и голод: он навострил уши, высоко поднял голову и подобрался.

— Нам пока здесь, на виду, торчать не приходится, — говорил джигит, — заберемся-ка хоть на этот двор. В случае беды, вон той дорогой опять в ущелье уйдем. Видишь, видишь?

Батогов еще прежде увидел то, на что указал Юсуп. Обе лошади были торопливо уведены за стенки разграбленного дворика и поставлены в темный угол полуразвалившейся сакли. Хозяева их приютились в расселине стены, взобравшись на остов арбы с обгорелыми колесами. Юсуп ползком выбрался-таки на улицу, подполз к тому месту, где лежал разорванный кап, и стал поспешно нагребать ячмень в полы своего халата. Затем, нагруженный кормом для своих проголодавшихся коней, он отретировался обратно, говоря:

— А мы все-таки свое дело делать будем. Давай-ка торбы.

— Гляди, сколько их на той горе высыпало, — сообщал Батогов, приложив руку ко лбу в виде козырька.

— Назарка, Назарка; это его красные! — шепнул Юсуп. — Вон и пешие видны.

На одном из самых отдаленных пригорков, по крайней мере, верстах в трех от кишлака, показалась сперва маленькая черная точка. В этой точке опытный глаз наблюдателя сейчас же узнал бы всадника, мало того, всадника, вооруженного длинной пикой. Рядом с этой точкой через несколько секунд показалась еще другая точка, там еще и еще... Вся кучка тихонько спустилась с прежнего пригорка и взобралась на другой. Маленький клубочек белого дыма вспыхнул над этой группой, и, много спустя, в воздухе что-то слегка треснуло. На соседних курганах тоже показалась отдельные всадники.

— Вот так и в прошлый раз: я чуть-чуть не наткнулся.

— Здесь же?

— Нет; в тот раз я далеко не забирался.

— Сюда двигаются... А это слышишь? Это пушка.

— Там, вон за теми курганами, — уверенно говорил Юсуп, — русские стоят. Я уж это вижу по Назаркиным уловкам. Как хитрит, как хитрит! Вот он в обход идти собирается. А наших, должно быть, мало.

— Каких это наших?

Батогов искоса взглянул на своего товарища.

— Каких наших? Конечно, русских: а ты думал, я про эту орду?..

Юсуп презрительно взглянул на конную толпу, в которой уже можно было рассмотреть значки и белые тюрбаны наездников.

— Да, наших, должно быть, немного. — Юсуп сделал ударение на слове «наших»; не придирайся, мол. — Я это думаю потому, что те больно храбрятся.

Несколько всадников отделились от толпы и рысью пошли к кишлаку... Маневрируя, мало-помалу, вся неприятельская партия подвигалась к деревне, и нетрудно было догадаться, что через десять минут отступление будет невозможно.

— Ну, нам пора.

— Эх, пора! — вздохнул Батогов и стал взнуздывать Орлика, жевавшего ячмень, с таким усердием, что беловатая пена выступила у него за щеками и во все стороны летели мокрые зерна, когда лошадь порывисто рылась мордой в обильно засыпанном корме.

— Мы выведем лошадей вон в тот пролом, так и проберемся опять в лощину за саклями, сообщал Юсуп свои планы.

— Нас не успеют и заметить, — говорил он, торопливо пробираясь вдоль стены со своим серым.

Действительно, времени терять было нельзя: уже слышны были голоса скакавших джигитов. Один голос кричал громче всех, и Батогов слышал даже слова: «Они пушки с собой привезли, эти собаки!»

— Так вот она причина отступления, да еще такого поспешного! — подумал Батогов, рысцой выбираясь по задворкам разграбленного кишлака и прижимаясь к самой шее Орлика там, где в промежутке между двух сакель открывалась узкая щель, в которую видна была даль, часть холма, мелькавшие конные фигуры и сухие ветви тальника, росшего над прудком. Они выбрались из деревни и пустились удирать по той самой лощине, по которой приехали. Они совершенно скрылись за первым поворотом. Их никто не заметил.

Юсуп ехал впереди. Батогов за ним. Они скакали: им надо было, как можно скорее, добраться до какой-нибудь боковой ветви горного прохода, в которую они могли бы свернуть. Юсуп хорошо знал одну, совершенно удобную для него лазейку и не унывал; он даже напевал на скаку: «Нет, Назар-Кулка нас не поймает!» Вдруг он стал как вкопанный: Орлик чуть не наткнулся на круп передней лошади.

— Что ты?.. — испуганно спросил Батогов.

Юсуп повернулся к нему лицом. Его смуглая кожа не могла побледнеть, но зато все лицо его сделалось какое-то оливковое, рот широко раскрылся и глаза суетливо забегали, как у волка, которому уже некуда деться от насевшей на него со всех сторон собачьей стаи.

— Что ты? — повторил Батогов свой вопрос.

— Там, там... — джигит указал рукой вперед. — Люди едут, чужие люди!..

Справа и слева подымались крутые обрывистые скаты, разве коза могла бы еще лепиться по этим почти отвесным крутизнам. Джигит глазами мерил эти высоты, он, словно, думал кинуться к ним; он даже лошадь свою собрал поводом и поднял плеть.

По ущелью ясно слышался топот конских ног. Не один, не два всадника ехали им навстречу. Все ущелье стонало от приближавшейся конной массы.

— Ну, беда... — произнес Батогов и подумал: — Значит не судьба; это, что называется, ни взад, ни вперед.