На чужом поле - [21]

Она действительно существует.

Я застыл с недонесенной до рта ложкой в руке и во все глаза

смотрел на Тинта. Ай да Тинт! Ай да ворчун! Выходит, не ошибся

я в нем!

- Сегодня после работы могу, если хочешь, кое с кем познакомить.

- Конечно! Конечно, Тинт! Спасибо!

Он, упорно не поднимая голову, отодвинул тарелку, быстро выпил сок, поднялся, проскользнул между столиками, за которыми сидели грузчики, покосился на плакат со знаменитым изречением монарха и исчез за дверью.

Вторая половина дня промелькнула как во сне. Я мотался со своей тележкой из секции в секцию, весело кричал: "Посторонись! " - загружал и разгружал коробки с духами, пакеты с галстуками и свертки с носовыми платками и тихонько напевал про тореадора. Существование мое начинало приобретать смысл. Почему бы не предположить, что цель моей переброски участие в борьбе за ликвидацию прелестных крошек? Эх, где вы, милые мои ученики?.. Сюда бы вас, сюда, на помощь Тинту, на помощь подпольщикам. Такие дела здесь закручиваются!

Вечером Тинт ждал меня в раздевалке. Мы вместе прошагали по

бульвару и остановились возле скамейки, где сидел незнакомый высокий парень. Тинт молча переглянулся с ним и быстро ушел, а парень поднялся и коротко бросил:

- Пошли!

Мы пересекали какие-то дворы, пролезали сквозь дыры в заборах, кружили по улицам и подземным переходам. Сменилось уже пять провожатых, а меня все вели в неизвестный пункт встречи, и я давно потерял представление о том, в каком хотя бы приблизительно секторе Столицы мы находимся. У очередного перекрестка поджидал автомобиль. Провожатый передал меня молчаливому шоферу и тот по всем правилам конспирации приказал мне завязать глаза черной повязкой и лечь на заднее сиденье. Я беспрекословно подчинился, с полным пониманием относясь к этим мерам предосторожности. Без строжайшей конспирации подполье, конечно, долго бы не просуществовало. Правда, смущал один факт: уж слишком легко подполье себя раскрыло и это делало его, по моему мнению, уязвимым для агентуры монарха. Впрочем, вполне возможно, подполье представляло из себя обширную сеть маленьких групп с очень ограниченным кругом общения и провал

одной группы не означал провала всей подпольной организации.

Мотор подвывал на поворотах, автомобиль то замедлял ход, то набирал скорость, и когда я уже почти не верил в то, что мы куда-нибудь приедем в этот вечер, внезапно остановился. Я получил разрешение снять повязку и выйти.

Было уже поздно, фонари не горели и я успел разглядеть только темный силуэт какого-то здания на фоне чуть более светлого

неба. Автомобиль дал задний ход, ослепил меня фарами и исчез за углом. Меня взяли за руку и повели.

Мы куда-то вошли - заскрипела дверь, - проследовали коридором, спустились по лестнице в другой темный коридор, несколько раз повернули, опять спустились по лестнице и наконец подошли к двери, из-за которой пробивалась полоска света. Провожатый тихонько постучал условным стуком, потом еще раз. Дверь открылась и я вошел в освещенную тусклым светильником прихожую с вешалкой на стене, большим расколотым наискось зеркалом на ножках и какими-то коробками в углу. Напротив меня была еще одна дверь.

Мой провожатый оказался мужчиной средних лет, похожим на артиста

Юрия Никулина. Кто нам открыл осталось неясным, потому что в прихожей больше никого не было.

- Проходи, - негромко приказал провожатый, посторонился, пропуская меня в комнату, и остался за спиной.

Комната оказалась большой и светлой, хотя и без окон - горели лампы под потолком. Посредине тянулся длинный полированный стол, у стен стояли два дивана. На диванах и стульях вокруг стола располагалось человек пятнадцать, в основном моих ровесников и ребят помоложе. Знакомыми были только Тинт, который исподлобья угрюмо взглянул на меня, и те два парня, что приходили к нему в магазин. Напротив двери, во главе стола, сидел пышноволосый бородач лет тридцати пяти в расстегнутой на груди безрукавке; бицепсами своими он походил на циркового жонглера тяжелыми предметами. На коленях бородача лежал короткий плоский звукоизлучатель с воронкообразным черным стволом. Все молча смотрели на меня.

- Добрый вечер, - сказал я, подходя к столу.

Никто не отозвался. В комнату вошел тот высоченный парень, которому передал меня Тинт на бульваре.

- Порядок, - произнес парень и устроился на диване.

Пышноволосый циркач шевельнулся, поправил ремень звукоизлучателя и почти ласково сказал:

- Ну что, Гор Линест Врондис? Ты хотел попасть в подпольную организацию, и мы решили исполнить твое желание. Здесь, конечно, не все, но, поверь, именно те, кому нужно здесь находиться. Смею заверить, что обратной дороги у тебя не будет.

Я обернулся и обнаружил за спиной человека, похожего на артиста Юрия Никулина. Человек прислонился к дверному косяку и держал меня под прицелом автомата.

До меня, наконец, дошел истинный смысл происходящего. Но не

страх за свою жизнь я испытывал, а только обиду. Потому что меня

принимали за провокатора, агента Корвенсака, за простого шпика.

Я даже растерялся. Растерялся от осознания страшной несправедливости