На что способна умница - [29]

— Мы просим от вас слишком многого, — заметила миссис Лейтон, держа в руках чашку с чаем и ломтик кекса с мадерой, а Ивлин тем временем старательно делала вид, будто они говорят о погоде. — Подумайте не торопясь, как следует, а потом сообщите мне.

— Времени на размышления мне не требуется, — сказала Ивлин.

Другие дамы подошли побеседовать с миссис Лейтон. Ивлин расправила плечи и принялась искать Тедди.

Он ждал, сидя на стуле в холле и делая вид, что читает газету. Вспомнив насмешки отца над ее невежеством, Ивлин скользнула взглядом по газетной странице, но не высмотрела на ней ничего примечательного. «Наследник австрийского престола убит в Сараево», — гласил заголовок. Ивлин мимоходом удивилась, какое англичанам дело до того, что происходит в Австрии.

Тедди явно было все равно. Он вскочил, едва заметил ее в дверях, схватил за запястье и повлек в маленькую гостиную. Ивлин ахнула.

— Тедди, отстань, ну что ты? Больно же!

Его лицо было застывшим и яростным.

— Ты сама вызвалась, — процедил он. — Правильно? — Не дождавшись ответа, он спросил снова: — Правильно или нет?

— И что, даже если и так? — обиженно откликнулась Ивлин.

Он отпустил ее руку.

— Ивлин!

— Что «Ивлин»? — Она круто обернулась к нему лицом. — Ну и что ты теперь сделаешь? Запретишь мне туда ходить? Тебе просто подлости не хватит рассказать обо всем моему отцу.

— Не хватит, стало быть? Но каким человеком надо быть, чтобы не сказать другу, что его дочь — его дочь-школьница! — вот-вот добьется, чтобы ее упекли за решетку? Разве это по-джентльменски?

В отчаянии она выпалила:

— Ты чудовище. Значит, вот кто я для тебя? Школьница?

— Ну… — ему хватило деликатности смущенно опустить глаза, — то есть не то чтобы, но…

— И полагаю, ты считаешь своей задачей оберегать и боготворить меня и следить, чтобы я помнила свое место?

— Моя задача — прямо заявить, когда ты ведешь себя как набитая дура! — сорвался он, доведенный до предела. — Для тебя все это игра — в святых мучениц или не знаю в кого еще, но разве ты забыла, что случается с мученицами? Их ждет Тайберн, то есть место казни! Неужели ты еще недостаточно поварилась в этой каше и до сих пор не поняла, что это реально: полицейские, тюремные камеры, принудительное кормление через трубку?

— На самом деле теперь больше никого не кормят насильно, — возразила Ивлин.

И у Тедди на миг стало такое лицо, словно он был готов ударить ее. А она вдруг ощутила страшную усталость.

— Ладно, — продолжала Ивлин. — Хорошо. Никуда я не пойду.

— Ивлин…

— Сказала же, не пойду. Теперь твоя проклятая честь довольна? Уйди с дороги.

— Пойдешь, конечно, как же иначе.

Тедди не спорил, просто констатировал факт. Ей оставалось лишь надеяться, что ему хватит ума больше не поднимать эту тему.

— А по-моему, пойду я или нет, тебя совершенно не касается, — сказала Ивлин. — Собственно говоря, родители ясно дали понять, что запрещают тебе любое общение со мной. Пожалуй, мне следовало бы рассказать отцу, как ты отнесся к этому запрету. Или это будет не по-джентльменски?

— Ивлин, ради всего святого! Это ведь не шутки!

Ей стало досадно, что она уже приняла его дурацкое предложение руки и сердца. Жаль только, что у нее нет помолвочного кольца, чтобы швырнуть к его ногам.

— А ты только сейчас это понял? Какие они все-таки недалекие, эти человеческие самцы.

И прежде чем он сумел придумать ответ, она ушла.

Имена

— И все-таки почему ты одеваешься как мальчишка? — спросила Мэй.

Они вдвоем ушли к ней наверх. Нелл беспокойно блуждала по комнате, трогала открытки, вертела в руках безделушки и снова ставила их на место. Чувствуя, что все внимание Мэй приковано к самому личному, что у нее есть, она запаниковала.

— Без понятия, — коротко ответила она. — Потому что в юбке выгляжу как парень.

Мэй уловила неискренность и воздвигнутую преграду и отступила. Потом осторожно заметила:

— У мамы есть подруга, которая одевается совсем как ты. Ну, знаешь, она еще стрижется коротко, и друзья зовут ее Сирил. А на самом деле она Мэри. Мне мама говорила.

Губы Нелл беззвучно шевелились, но она не сводила глаз с фарфоровой пастушки. Потом наконец спросила:

— И что, никому нет дела?

— Ну-у… — Мэй постаралась ответить честно. — Однажды про нее написали жуткую чепуху в газетной статье. Мальчишки на улице дразнят ее, а иногда и мужчины тоже. Но для маминых друзей это ничего не значит. И для мисс Джонс тоже — по крайней мере… — Мэй все еще говорила честно. Она была искренней и честной по натуре, но вместе с тем смутно сознавала, как важно никогда не лгать этой девушке и какую значительную роль может сыграть в дальнейшей ее жизни каждое слово. — По крайней мере, она никогда не говорила мне, что ей не все равно. Но, с другой стороны, она бы и не сказала, верно? Она же взрослая, а я еще ребенок. Но она всегда ведет себя достойно с людьми, что бы они ни говорили. Только называет их пустомелями несчастными. А ты что отвечаешь, когда тебя оскорбляют?

— А я не отвечаю, — сказала Нелл, — просто пускаю в ход кулаки.

Хоть ее слова и не совсем соответствовали истине, они прозвучали внушительно. Для Нелл честность значила намного меньше, чем для Мэй. Нелл больше интересовала женщина с мужским именем.