На безымянной высоте - [24]

Рассматривать документы капитан перестал, однако возвращать их не спешил.

— Проверка закончена? Мы можем следовать дальше? — спросил Костя, протянув за ними руку.

— А вы не торопитесь, товарищ старший лейтенант, — сказал трижды контуженный.

— Нам ведь тоже нужно к Иноземцеву, — усмехнулся другой, имевший на контузию меньше, с сожалением глядя на карман гимнастерки старшего лейтенанта Горелова, в котором исчезла фотография Лиды. — Может, подбросите?

Костя невольно подался назад, оглянулся на своего автоматчика из комендантского взвода, который, вместо того чтобы снять предохранитель, стал зачем-то слезать с машины.

— Ничего подозрительного по дороге не заметили? — спросил капитан, чье лицо усталого интеллигента сейчас казалось уставшим еще больше.

Он снова перелистывал документы, — похоже, никак не мог принять окончательного решения.

— Ничего… — пожал плечами Костя. — Пока вас не встретили…

И сделал шаг назад к машине.

— А потому что в очках! — вдруг выкрикнул трижды контуженный, которому больше позволялось. — Потому, сука, ничего не замечаешь!

И с силой ударил Костю прикладом в лицо, вдребезги разбив ему очки. Костя упал на дорогу.

Одновременно другой сержант, дважды контуженный, молниеносно обернулся к автоматчику, рванувшему из-за плеча свой ППШ, и бросил в него нож — прямо в сердце. А капитан навел свой автомат на водителя, и тот послушно поднял руки, посерев от страха лицом.

Они собрались было оттащить Горелова и автоматчика в кювет, но послышался гул мотора машины, идущей со стороны фронта, к тому же Горелов застонал.

— Быстро в кузов! — строго крикнул капитан сержантам. — Обоих! Идиоты… Потерпеть не могли?

— Лева, ты же знаешь меня… Да я бы всех этих жидов, — сказал трижды контуженный.

— Не, на жида он не похож, — сказал контуженный дважды и в силу этого обстоятельства, видимо, более здравомыслящий. — Просто очкарик. Которого, в отличие от жида, сначала надо было бы допросить.

— Ну все равно, не вижу разницы. Я бы и допрашивать не стал, а всех этих очкариков в один мешок…

— Грузите, не стойте! — заорал капитан, и, не закончив тираду, сержанты быстро забросили недвижные тела в кузов грузовика. Едва успели закрыть борт, как встречная машина промчалась мимо, не останавливаясь.

Они приветливо помахали вслед, водитель ответил им тем же.

— Через пятьдесят метров должен быть овраг, — сказал капитан. — Там их сбросим.

Он быстро сел в кабину рядом с водителем, уперев ему в бок автомат. Его интеллигентное лицо теперь — будто и не было усталости — светилось решимостью разбойника, увидевшего приближающуюся царскую карету.

— Вперед! — приказал он водителю. — В хозяйство Иноземцева! И улыбайся, улыбайся, если жить хочешь!

Тот молча кивнул, завел мотор. Сержанты попрыгали в кузов.

* * *

А метрах в пятистах от них тем временем затормозила и остановилась обогнавшая их машин, из которой вылез лейтенант Малютин.

— Мне здесь влево, а вам все время прямо, товарищ лейтенант, — сказал водитель. — Не ошибетесь. Или кто-нибудь подбросит.

Делать нечего. Малютин, морщась от боли в позвоночнике, остался на дороге один и стал голосовать подъезжавшей полуторке, которую только что захватили диверсанты под видом проверки документов.

— Тормози! Он нас видел, когда обгонял, — сказал капитан водителю.

И снова ткнул его автоматом в бок.

Все еще серый от страха, водитель послушно нажал на тормоз. Машина остановилась. Капитан выглянул из кабины. Его лицо снова стало располагающе интеллигентным и донельзя усталым.

— Куда следуем, товарищ лейтенант? — приветливо спросил он.

— В хозяйство Иноземцева, — ответил не сразу Малютин, внимательно оценивая диспозицию и глядя на звероподобные рожи сержантов, сидящих в кузове многострадального «ЗИС-5», много чего и кого повидавшего на своем веку.

Малютин медлил приближаться. Что-то его настораживало. (Где, скажем, этот офицер в очках, которого он видел, когда проезжал мимо? И почему водитель в грузовике так напряжен?)

— Сегодня все почему-то туда едут, к Иноземцеву, — сказал, улыбаясь, капитан, и вылез из кабины. — Предъявите документы!

Из кузова меж тем спрыгнули и сержанты. Наверно, чтобы размять ноги. И так, разминая, стали постепенно приближаться с разных сторон к лейтенанту.

— Документы, товарищ лейтенант! — повторил, требовательно протянув руку, капитан. И почему-то перестал улыбаться.

Малютин неторопливо полез в нагрудный карман гимнастерки, при этом держа в поле зрения сержантов, заходящих ему за спину.

Все бы ничего, он бы и документы показал, но где все-таки офицер в очках, которого он недавно видел, когда проезжал мимо? Ведь его проверял этот же самый патруль. И почему водитель упорно смотрит в сторону, даже отвел взгляд? И главное — откуда взялись эти мелкие, не засохшие брызги крови на лбу одного из сержантов? Поранился, ударившись о борт? И его ли это кровь? И почему этот самый армейский патруль едет на той самой машине, которую только что проверял? Высадил пассажиров? Вопросов много, но ответ может быть один. И на все вопросы сразу.

И Малютин молниеносно схватил протянутую руку капитана, рванул его на себя. Затем, уже падая на спину, прикрылся им, схватив его ППШ.