На Берлин! - [33]

Я решил послать несколько бойцов разведать, что впереди, остались ли еще перед нами немцы, или бросили свои позиции. Возвратившиеся бойцы сообщили, что немцев нет, и принесли несколько молодых поросят из обнаруженного ими огромного холодильника, содержимое которого немцы не успели вывезти. Кроме поросят, были там также различные консервы и другие продукты, но в основном туши поросят. Пришлось посылать и других бойцов на холодильник, мы запаслись впрок едой и устроили грандиозный ужи н. Давно мы не имели такого изобилия продуктов. Вообще я солдатам не запрещал доставать еду, тем более что батальонной кухни долго не видели. Но солдаты строго были мною предупреждены и никогда не позволяли себе мародерствовать среди населения, зная мою строгость и жесткость в этом отношении.

Двадцать седьмого июля 1944 года Львов был полностью освобожден от противника. Бои за город закончились. Надо сказать, что город был под немцами три года (1941-1 944 гг.), но мы встретили пять или шесть евреев, которых все это время знакомые укрывали от немцев в схроне. В один из вечеров, когда Львов окончательно был наш, Семен Цикановский сообщил мне, что по случаю освобождения города несколько местных жителей-евреев приглашают нас в гости. Три года эти люди терпели, но выжили и были рады этому. Встретили нас исключительно хорошо. Стол был накрыт как до войны: московская водка, колбаса, ветчина, рыбные и мясные консервы. Как они смогли все это сохранить? Все было вкусно, и мы хорошо посидели, как дома.

Во Львове мы простояли несколько дней. За это время в батальон прибыли 2-я и 3-я роты, которые выполняли задачи отдельно от батальона. Да и бригада, подтянув тылы, собралась со всеми своими подразделениями.

Двадцать девятого июля батальон получил новую задачу — наступать в направлении польского города Перемышль. Однако несколько километров не доходя до этого города, командующий нашей танковой армией генерал Лелюшенко направил батальон на юг, в сторону г. Самбора и далее в предгорье Карпат, к нефтяному району. Крупных боев не было, противник отступал и не пытался нас задержать. Лишь в одном месте, у крупного села, батальон наткнулся на сопротивление. Мы спешились с танков и ворвались в это село. За селом местность была сильно заболочена и изрыта большими канавами, видимо осушительными. На этой местности танки не смогли нам оказать существенной поддержки. Пришлось нам без танков и артиллерийско-минометного огня прямо из этого села атаковать противника. Мой взвод наступал на какую-то фабрику, как потом оказалось — спиртовой завод. Противник сильным ружейно-пулеметным огнем остановил нас, и нам пришлось залечь на этом болоте. Потерь мы, правда, не понесли, но огонь не давал нам продвигаться вперед, тем более впереди виднелся каменный забор — ограда завода. Мы противника не видели, а сами оказались на открытом месте, и как только фрицы замечали у нас движение, то стреляли, заставляя солдат и меня лежать на месте. С большим трудом я выбрался на сухое место, со мной выбрались еще человек семь-восемь. Мы забежали за дом и стали осматриваться, как лучше выбить фрицев из кирпичных зданий завода.

Я перебежал по сухому месту вперед, чтобы продумать, как лучше атаковать противника и подсказать лежащим в болоте солдатам направление отхода на сухое место. Фрицы заметили меня и открыли по мне не ружейный огонь, как обычно, а минометный из малокалиберного миномета, видимо из ротного, такие минометы иногда встречались, хотя быстро сошли. Мины стали разрываться недалеко от меня. Я бежал, не обращая внимания на огонь, открытый по мне. Бежал что есть мочи, а позади рвались мины, и все время с недолетом. Таким образом я преодолел дистанцию не менее 50 метров, пока не забежал за дом. Я даже не был ранен, но охота за мной отвлекла фрицев от бойцов на болоте, и они смогли перебежать и переползти на сухое место и укрыться от обстрела. Если бы немцы удлинили прицел, то мне было бы несдобровать от минометного огня. Я бегу — мина рвется позади меня, я прибавляю скорость, и опять недолет. Благодаря моим «спринтерским» качествам все обошлось. Редко я так быстро бегал.

Когда наступили сумерки, мы покинули эту болотную местность, соединились со взводом лейтенанта Шакуло, который еще во Львов прибыл из госпиталя после легкого ранения, полученного в начале этой операции. Командира роты Чернышава не было, и где он, было неизвестно. Мы с Шакуло еще днем получили задание овладеть селом за болотной топью. Вот мы и решили с ним наступать на это село по хорошей дороге, но уже когда окончательно стемнеет. Вначале успех сопутствовал нам, но когда мы подошли уже к околице этого села, по нам был открыт шквальный пулеметный огонь. Мы залегли, и я стал советоваться с Петром Шакуло о том, что будем дальше делать. В итоге мы решили дождаться паузы в ведении немцами огня, броском достичь первых хат села, а там видно будет. Так мы и сделали, хотя немцы умело вели прицельный огонь — трассирующие пули низко и кучно летели над землей. Мы укрывались за складками местности и сумели избежать потерь.

Достигнув первых хат, мы обнаружили, что по нам вел огонь бронетранспортер. Дальше мы решили не идти — было темно, и ничего не было видно. Где находятся силы противника и что собой представляет село, расположение улиц в нем, мы не знали. Тихо снявшись и отойдя от села метров на 150–200, мы заняли оборону по берегам этих больших осушительных каналов. Наступил рассвет, мы осмотрелись и решили на этом месте обсушиться, высушить обмундирование. Как выяснилось, мы правильно сделали, что отошли, — с рассветом мы заметили в селе появление немецких танков, а «Тигры» — это грозное оружие.