На берегу великой реки - [68]

– Ого! Красавчик какой! – обрадовался Николай, вытаскивая пестро-зеленого окуня. – Здоровущий!

– Братцы, она кусается! – пропищал испуганно Васька Белогостицкий, держа в руках извивавшуюся сизую хищницу-щуку. Утиный рот ее широко открыт, зубы свирепо оскалены.

Улов получался знатный. Ай да Коська! И как это он догадался?

– Как? Очень даже просто! – объяснил Щукин, на ходу продолжая хватать рыбу. – Весной-то ведь что получается? Половодье! Расходится Волга во все стороны. И сюда вот дошла: эвон, какая тут вымоина. А рыбе что? Она корм ищет. Заплыла в эту вымоину. Глянь, вода-то уж назад хлынула. Рыба здесь и осталась. А мы тут как тут! Помутили воду, рыбе темно и душно. Она наверх, а мы ее цап!..

Вернулись к месту привала оживленные, веселые. Рыбу тащили в Коськиной рубахе.

– Не зря тебя люди Щукиным кличут! – похлопывал Мишка приятеля по голой спине. – Щукин ты сын! Вот ты кто! Ха-ха-ха!

Разморенный жарким солнцем, Пьер Нелидов сладко спал под зеленым кустиком. Никашка Розов ухмыльнулся и положил ему на грудь трепыхающуюся щуку. Подпрыгнув, она ударила Пьера холодным хвостом по носу. Пьер в испуге вскочил на ноги и, дико озираясь, готов был дать тягу. Но, увидев у своих ног щуку, он виновато улыбнулся:

– Рыбка! А я думал, змея!

Потом взгляд его упал на сложенную в кучу, добычу:

– Это вы наловили?

– А кто же? Уж не ты ли? Дрыхнул без задних ног! – посыпалось со всех сторон. – Теперь придется тебе поработать, а мы отдохнем. За повара будешь. Чисти рыбу!..

Что оставалось делать: пришлось браться за нож. В жизни никогда не держал Пьер в своих руках живой рыбины. С какого конца ее чистить: то ли с хвоста, то ли с головы?

Хорошо, что помог ему Николай. Жаль стало смешного в своей беспомощности Пьера.

Разожгли костер. Бойко затрещали сухие сучья. Потянуло приятным лесным дымком. Васька Белогостицкий притащил воды. Котел водрузили на самую середину огня. Нарезали белыми кружочками картошку и лук, бросили в воду несколько душистых листочков лавра и черных горошинок перца. Это Мишка с собой прихватил из отцовского магазина. Рыбу опустят потом, когда забурлит в котле. Эх, и хороша же будет уха!

На сковороду «уложили крупные куски разделанных Никашкой щук. Нашлось немного сливочного масла. Значит, и варево и жарево будет. Вдосталь! Всем хватит.

Пьер Нелидов приуныл. Ему, с трудом очистившему всего лишь одного щуренка, поручили следить за костром, помешивать в котле привязанной к длинной хворостине ложкой, переворачивать ножом рыбу на сковороде. Попробуй справься с таким большим количеством обязанностей.

– А рыбу-то посолил, ваша светлость? – насмешливо спросил его Коська. Пьер торопливо взял из солонки щепотку соли и неуверенно стал сыпать ее на сковороду.

– Ха! Да кто же так солит? – продолжал насмехаться Коська. – От такого соления рыба зараз протухнет.

Он схватил из-под ног горсть желтого зернистого песку и стремительно бросил его на кипящую в сковородке рыбу.

– Вот как надо! Нелидов обомлел от ужаса.

– Разбойник! – взвыл он, схватившись за голову. – Кто же теперь эту рыбу есть станет?

– Кто? – грозно выпучив глаза, переспросил Коська. – Ты первый! Пробу снимать будешь. Ну! Глотай!

– Перестань, пожалуйста. Не шути! – захныкал он. – Господа, скажите ему.

Правой рукой Коська схватил Пьера за ворот рубашки, а левую протянул к сковородке:

– Открывай рот!

– А-а! – отчаянно закричал незадачливый повар.

– Оставь его! Пусти! – вступился Николай. Но Коська упрямился:

– А вот и не пущу!

– Кому говорят? Не выводи из терпения!

– Хе! Уж не на дуэль ли собираешься вызвать? – прищурился Коська, продолжая держать Нелидова за ворот.

– Пусти! – закусил губу Николай и сделал шаг вперед.

Коська испугался:

– Ладно уж, пущу! Чай не всерьез. Понимать надо.

Оттолкнув Пьера, Коська с достоинством отошел в сторону.

В конце концов все закончилось миром. Коська старательно вымыл сковороду, протер ее тряпкой, начистил свежей рыбы.

Идущий из котла аромат нежно щекотал ноздри. Нет ничего вкуснее на свете, чем уха из только что пойманной рыбы, сваренная на жарком костре.

– Эй, индусы! Чать, проголодались? – крикнул Мишка. – Бери ложки. Садись в круг.

Никто не заставил себя ждать. Котел уже стоял на траве. Над ним поднимался белесый парок.

– Господи, благослови! – перекрестился Мишка, опять почувствовав себя в роли главного. – Начинай!

Замелькали ложки, послышалось, дружное чавканье и чмоканье.

– Братцы! – засмеялся вдруг Николай. – А что в «Честном зерцале»[21] говорится? Забыли? – «Над яствою не чавкай и головы не чеши!..»

– Это ты на кого намек даешь? – сурово спросил Мишка, чавкавший сильнее всех. – Говори прямо!..

– Да все хороши, и я в том числе, – продолжал смеяться Николай.

– Ну то-то, – успокоился Мишка и, поддев ложкой в котле, снова зачавкал. Выбирая рыбьи косточки, он мечтательно сказал:

– Налимчика бы! Он помягче. Без костей.

– А чем судачок плох? Особенно заливной, – добавил Коська.

– Ну, уж лучше карасей со сметаной ничего не найдешь. Да ежели сверху зеленого лучку.

Сказав про карасей и лук, Мишка облизнул губы. Но тут и началось.

– Слушайте, слушайте! – театрально поднял руку Николай. – Сейчас будет оглашено сатирическое стихотворение, посвященное известному и досточтимому Михаилу свет Златоустовичу!