На берегу Тенистого Ручья [На Тенистом ручье] - [40]

При виде Лоры, которая спокойно выходила из церкви, глубоко засунув руки в мягкую муфту, Нелли вытаращила глаза. Лорина пелеринка была красивее Неллиной, а муфты у Нелли вообще не было.

Саранча уходит

После Рождества выпало немножко снега. Из ствола ивы папа смастерил сани, и вся семья, нарядившись в обновки, ездила в церковь на занятия воскресной школы.

Однажды утром папа сказал, что подул чинук. Чинук был теплый северо-западный ветер. Он за один день растопил снег, и Тенистый Ручей стал полноводным. Потом начались дожди. Они шли день и ночь. Ручей превратился в ревущий поток, разлился и затопил низкие берега. Потом воздух стал мягким, а в ручье снова можно было играть. Ивы и дикие сливы стояли все в цвету, и на них раскрылись молодые листочки. Прерия зазеленела, и Мэри, Лора и Кэрри бегали босиком по свежей, мягкой траве.

Каждый день был теплее предыдущего, и наконец наступило лето. Оно было очень жарким. Дул сухой, горячий ветер, а дождей не было.

Однажды, придя домой обедать, папа сказал:

— Саранча вылупляется из яиц. Под этим жарким солнцем она выскакивает из земли, как воздушная кукуруза.

Лора выбежала посмотреть. Трава на пригорке шевелилась: повсюду в ней прыгали крохотные зеленые существа. Лора поймала одного из них и принялась рассматривать. Его крохотные крылышки, тонюсенькие ножки, маленькая головка и даже глаза — все было цвета травы. Он был такой крохотный и миленький! Лоре трудно было представить, что он вырастет и станет когда-нибудь большим, отвратительным бурым кузнечиком.

— Они вырастут, и притом очень быстро, — сказал папа. — И съедят все кругом.

С каждым днем все больше и больше кузнечиков появлялось из земли. Маленькие и уже подросшие зеленые кузнечики кишели повсюду. И они ели. Ветер не мог заглушить звука их рвущих, грызущих, жующих челюстей.

Они съели всю зелень на грядках. Объели всю ботву с молодого картофеля. Они съели траву, листья ивы и маленькие зеленые плоды на сливах. Они объели всю прерию догола. И все время росли.

Постепенно они стали большими, бурыми, отвратительными. У них были выпученные глаза и сильные ноги, на которых они могли допрыгать куда угодно. Вся земля была покрыта прыгающими кузнечиками, и Лора с Мэри сидели дома.

Дождя по-прежнему не было. Проходил день за днем, и каждый новый день был еще жарче, еще несносней, еще больше наполнен звуком, который издавала жующая саранча.

— Ох, Чарльз, — сказала как-то утром мама, — мне кажется, я этого больше не вынесу.

Мама выглядела больной, лицо у нее побледнело и осунулось, и, говоря это, она устало опустилась в качалку.

Папа ничего не ответил. Вот уже много дней он уходил из дома и возвращался с застывшим, суровым лицом. Он больше не пел и не насвистывал. Но хуже всего было то, что он не ответил маме. Он подошел к двери и стал глядеть на улицу.

Даже Кэрри притихла. Все чувствовали, что впереди жаркий день. Но теперь они услышали новый звук. Лора выбежала на улицу посмотреть, что происходит. Папа тоже был взволнован.

— Каролина! — сказал он. — Творится что-то странное. Иди-ка взгляни!

Во всю ширину двора шли кузнечики. Тесно прижатые друг к другу, они шли сплошной массой, так что казалось, это движется сама земля. Ни один кузнечик не прыгнул. Ни один не повернул головы. Так быстро, как только могли, все они двигались на запад.

Мама встала рядом с папой и тоже смотрела. А Мэри спросила:

— Папа, что это значит?

— Я не знаю, — ответил папа.

Он приложил ладонь к глазам и поглядел сначала на запад, потом на восток.

— Везде одно и то же, — сказал он, — насколько хватает взгляда. Вся земля ползет — ползет на запад.

Мама прошептала:

— Ах, если б они ушли!

Они стояли, наблюдая это удивительное зрелище. Одна только Кэрри взобралась на свой высокий стульчик и стучала по столу ложкой.

— Обожди минутку, Кэрри, — сказала мама. Она смотрела, не отрываясь, как мимо движется саранча, которой нет ни конца ни края.

— Хочу завтракать! — закричала Кэрри. Никто не двинулся с места. Казалось, она вот-вот заплачет.

— Сейчас, сейчас я дам тебе завтрак, — сказала мама и обернулась. Но тут же вскрикнула: — Силы небесные!

Саранча шла прямо по Кэрри. Она вливалась в комнату через восточное окно и по подоконнику, а затем по стене спускалась на пол. Она взбиралась по ножкам стола, скамеек и Кэрриного стульчика. Она шла под столом и по столу, под скамьями, и по скамьям, и по Кэрри — шла на запад.

— Закройте окно! — сказала мама.

Лора побежала прямо по саранче, чтобы закрыть окно. А папа обошел вокруг дома. Вернувшись, он сказал:

— Надо закрыть окна наверху. Они поднимаются по восточной стене дома сплошным потоком и, не обходя окно, идут прямо в него.

Вдоль стен и по всей крыше слышен был шелест миллионов цепких ножек. Казалось, дом наполнился кузнечиками. Мама и Лора собирали их метлой и выкидывали в западное окно. Ни один кузнечик не вошел через него обратно в дом, хотя вся западная стена была покрыта теми, которые поднялись по восточной стене, прошли по крыше и теперь спускались на землю, чтобы двигаться на запад вместе с остальными.

Саранча шла на запад весь день напролет. И весь следующий день. И на третий день, безостановочно.