На берегу - [90]
Она прибавила еще кое-какие подробности.
Питер пошел через комнату к кроватке и посмотрел на малышку. Она явно осунулась и ослабела, так же как и Мэри. Похоже, обеим очень плохо.
— Питер, а ты как себя чувствуешь? — спросила Мэри.
— Неважно, — ответил он. — Меня два раза тошнило по дороге в город и еще раз на обратном пути. И несет без конца.
Она тронула его за руку.
— Не надо было тебе ездить…
Он улыбнулся ей:
— Зато я купил садовую скамейку.
Лицо Мэри просветлело.
— Правда? Где она?
— На машине. Ты полежи еще под одеялом. Я затоплю камин, в доме станет уютнее. А потом сниму скамейку с «морриса» и ты на нее посмотришь.
— Нельзя мне лежать, — устало сказала Мэри. — Надо все сменить у Дженнифер.
— Я сам сменю, первым делом. — Питер ласково уложил ее поудобнее. — Полежи еще в тепле.
Час спустя в гостиной пылал огонь в камине, а садовая скамейка стояла у ограды, там, где хотелось Мэри. И Мэри подошла к двери на веранду и любовалась покупкой, яркими красками мягкого сиденья.
— Прелесть, — сказала она. — Как раз то, что нам надо для этого уголка. До чего славно будет посидеть там как-нибудь летним вечером…
Зимний день уже кончался, моросил мелкий дождь.
— Питер, — попросила Мэри, — я посмотрела, а теперь, может быть, ты внесешь сиденье на веранду? Или лучше прямо сюда, чтобы высохло. Мне так хочется, чтобы летом оно было такое же красивое.
Питер так и сделал, потом они перенесли дочкину кроватку в гостиную, где уже стало теплее.
— Хочешь чего-нибудь поесть? — спросила Мэри. — У нас полно молока, пей, если можешь.
Он покачал головой.
— Я совсем не могу есть. А ты?
Мэри молча покачала головой.
— А если я приготовлю тебе подогретого коньяка с лимоном? Может, выпьешь?
Она чуть подумала.
— Попробую… — и плотней запахнула на себе халат. — Мне так холодно…
Огонь в камине пылал вовсю.
— Я пойду принесу еще дров, — сказал Питер. — А потом приготовлю тебе горячее питье.
Сгущались сумерки. Питер подошел к поленнице, пользуясь случаем, достал из багажника сверток и съел подряд три сандвича. Когда он вернулся в гостиную с поленьями, Мэри стояла возле дочкиной кроватки.
— Как ты долго! — упрекнула она. — Почему ты там застрял?
— Были кое-какие неприятности, — сказал он. — Наверно, опять пирожки с мясом виноваты.
Лицо Мэри смягчилось.
— Бедный мой Питер. У всех у нас неприятности… — Она склонилась над кроваткой, потрогала дочкин лоб; малышка теперь лежала вялая, видно, уже и плакать не хватало силенок. — Питер, по-моему, она умирает…
Он обнял жену за плечи.
— И я умираю, — негромко сказал он, — и ты тоже. Всем нам уже недолго осталось. Вот чайник вскипел. Давай выпьем это питье.
Он отвел ее от кроватки к камину, где разжег теперь настоящий костер. Мэри села прямо на пол, и Питер подал ей горячее питье: подлил в коньяк кипятка и выжал туда же ломтик лимона. Пристально глядя в огонь, Мэри понемножку отпивала из стакана, и ей стало полегче. Питер и себе приготовил такую же смесь, несколько минут они сидели молча. Потом Мэри сказала:
— Почему все это с нами случилось, Питер? Потому что Россия и Китай стали воевать друг с другом?
Он кивнул.
— Ну, примерно так. Но на самом Деле все гораздо сложнее. Америка, Англия и Россия сперва бомбили военные объекты. А начала все Албания.
— Но мы-то здесь были ни при чем, Правда — мы, в Австралии?
— Мы оказали Англии моральную поддержку, — сказал Питер. — Вероятно, больше ничем мы ей помочь и не успели бы. За-месяц все кончилось.
— И никто не мог это остановить?
— Не знаю… Бывает тупоумие, которое ничем не остановишь. Я хочу сказать, если сразу несколько сотен миллионов человек вообразят, будто их национальное достоинство требует сбросить на соседей кобальтовую бомбу… ну, тут и ты и я мало что можем сделать. На одно только можно было надеяться — просветить людей, отучить их от тупоумия.
— Да как же отучить, Питер? Они все давно окончили школу.
— Газеты, — сказал Питер. — Кое-что можно было сделать через газеты. А мы не сделали. Ни одна страна ничего не сделала, потому что все мы были слишком тупы. Нам нравились наши газеты с фотографиями девиц в купальниках и кричащие заголовки сообщений об изнасилованиях, и ни у одного правительства не хватило мудрости помочь нам это изменить. Но будь мы достаточно разумны, возможно, с помощью газет что-то удалось бы сделать.
Мэри толком не поняла его рассуждений.
— Я рада, что газеты больше не выходят, — сказала она. — Без них гораздо приятнее.
Тут ее скрутил новый спазм, и Питер помог ей дойти до ванной. Пока она оставалась там, он вернулся в гостиную и постоял над детской кроваткой. Малышка совсем плоха, и ничем он не может ей помочь; навряд ли она проживет до утра. И Мэри тоже плоха, хотя и не настолько. Он один в семье здоров, и этого нельзя показать.
Мысль остаться без Мэри ужаснула его. Невозможно остаться одному в их квартирке; в считанные дни, что еще выпадут ему на долю, некуда будет идти и нечего делать. Будь «Скорпион» еще в Уильямстауне, можно бы присоединиться к Дуайту Тауэрсу и покончить со всем в море, труд моряка был делом его жизни. Но к чему это? Не желает он лишних дней, которые выпадают ему по странной прихоти необычного обмена веществ. Он хочет остаться с женой и дочуркой.
Невил Шют (Nevil Shute, 1899–1960) — настоящее имя — Невил Шют Норуэй. Родился в местечке Илинг (графство Миддлсекс). В годы первой мировой войны служил в английской армии, после войны окончил Оксфордский университет. Увлекался аэронавтикой, работал инженером-авиаконструктором. Первый роман «Маразан» опубликовал в 1926 году. За этим романом последовали «Презренные» (1928) и «Что случилось с Корбеттами» (1939). С окончанием второй мировой войны Шют уехал в Австралию, где написал и опубликовал свои самые известные романы «Город как Элис» (1950) и «На берегу» (1957).В книгу вошли два лучших романа писателя: «Крысолов» и «На берегу».Драматические события романа «Крысолов» происходят во Франции и сопряжены со временем гитлеровской оккупации.
В книгу вошли два лучших романа популярного на Западе австралийского писателя Невила Шюта (1899–1960) «Крысолов» и «На берегу». Драматические события первого романа происходят во Франции и сопряжены со временем гитлеровской оккупации. Волею судьбы старый англичанин оказывается в ответе за жизнь группы детей различной национальности. Сюжет второго романа лег в основу прославленного фильма американского режиссера Стенли Крамера «На последнем берегу». В нем рассказывается о последних днях человечества после ядерной войны.
«Голод», повествует о зомби-апокалипсисе, эпицентром которого стал тихий восточноевропейский город. В центре сюжета — Теодор Трилеев, «частный детектив». Связавшись с влиятельным незнакомцем, Тео оказывается втянутым в клубок интриг, сплетенный вокруг вырвавшегося на свободу вируса. Но, если присмотреться, в мире «Голода» мало геройства. Здесь нет места для слащавых слов и красивых поступков. Коррупция, заговоры, убийства и начало ужасной эпидемии — все это заставляет людей срывать маски и показывать свою истинную сущность.
Пятьдесят восемь лет минуло с момента последней Мировой Войны, в ходе которой противостоявшие друг другу стороны применили всё имевшееся у них оружие массового поражения, чем вызвали эффект ядерной зимы, убивший подавляющее большинство населения планеты. Единицы пережили долгую, затянувшуюся на многие месяцы холодную ночь, за время которой погибла бóльшая часть растений, животных и птиц. Государства исчезли. Города превратились в отравленные радиацией бетонные джунгли. Да и многие выжившие изменились необратимо.
Труден путь человека, выбирающегося из тьмы к свету, особенно когда свет превратился в миф и легенду. Только хочется верить, что Тьма не вечна и обязательно будет Свет!
В первой части романа действие происходит в условиях пост-ядерного катаклизма. Герой по имени Здал живёт в затаившемся в таёжных лесах поселении. Однажды лошадь принесла умирающего незнакомца. Здал получил задание от всадника и это стало началом его подвигов в результате которых он узнал что же на самом деле случилось с миром в котором он живет.
У Александра Громова все очень хорошо. Закончен престижный университет по востребованной специальности. Отличная работа в одной из ведущих корпораций России, замечательные друзья. Жизнь прекрасна. Александр пророчил себе блестящее будущее, высокий пост, просторный офис с секретаршей. Но в один из ненастных дней все его надежды обращаются прахом. Неизвестный вирус вырвался на свободу и распространяется по миру со скоростью лесного пожара. Всего за несколько дней привычный мир перевернулся с ног на голову. Еще совсем недавно востребованные профессии больше никому не нужны.
Зарисовка романтического знакомства одного британца с местной девушкой в послеатомном Нью-Йорке.
Анархизм появляется во многих странах в период, когда интенсивное развитие капитализма в городе и деревне приводит к массовому разорению мелких ремесленников и крестьян. В большинстве стран влияние анархизма оказалось сравнительно недолговечным. Иное положение сложилось в Испании. На рубеже XX века анархисты в Испании продолжали проповедовать ложные идеи и активизировали метод индивидуального террора. О некоторых из наиболее нашумевших анархистских акций тех лет - убийстве премьер-министра Испании Кановаса дель Кастильо, взрывах бомб в Барселоне в здании театра и на улице во время религиозной процессии - Бароха рассказывает на страницах романа "Алая заря".
Ярослав Гавличек (1896–1943) — крупный чешский прозаик 30—40-х годов, мастер психологического портрета. Роман «Невидимый» (1937) — первое произведение писателя, выходящее на русском языке, — значительное социально-философское полотно, повествующее об истории распада и вырождения семьи фабриканта Хайна.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.