На берегу моря - [5]

Адрия знала правду, но никто не поверит ей. Это походило на сумасшествие. Если бы у нее сегодня оказался бы с собой пистолет, это стало бы для него сюрпризом. Пули убивают тритонов? Они не действуют на вампиров, да?

Адрия не смогла припомнить ни одного упоминания о том, как можно убить русалку. Только сказки.

Утренняя газета рассказала о новой жертве в миле от дома Адрии. Адрия пила свой утренний кофе в компании пистолета. Она купила его несколько лет назад, тогда ее бывший муж, наконец, убрался из ее жизни и оставил ее в покое. Оружие было смазано, заряжено и припрятано. Дело упиралось в запасную обойму. Если пяти пуль будет недостаточно… Адрия не придавала этому особого значения.

Тритон не приходил больше, но он убил еще двух женщин. Полиция была сбита с толку, пытаясь вычислить убийцу среди спасателей и спортсменов. Они ничуть не приблизились к разгадке.

Адрия оставалась в тепле и безопасности. А другая женщина умирала. Он убивал почти каждую ночь. Полицейские лишались рассудка, все побережье дрожало от страха.

Когда с момента смерти Рейчел прошло уже четыре недели, Адрии снова приснился тритон. Сильные руки ласкали ее кожу, она плавала под водой и могла дышать. Она проснулась, стоя посреди спальной. Ее ноги запутались в джинсах, отказываясь их надевать. Едва слышная поступь разбудила ее. Адрия, едва сумевшая сглотнуть, чтобы начать дышать, попыталась сконцентрироваться. И тут в своей голове она услышала его песню. Мелодия, кричащая и плачущая, будто катилась волнами, подобно океану, огромная и глубокая, обещающая невообразимые чудеса. Она замерла на мгновение, прислушиваясь.

Адрия попятилась назад к кровати и опустилась на край среди смятых простыней. Она не могла пойти за ним, не должна и не станет этого делать. Мелодия вздохнула и отпустила ее разум. Ему нужна была эта песня, сильная и глубокая, как сам океан, непоколебимая. Она собрала с пола свою одежду и натянула ее на себя. Сразу же она почувствовала себя настоящей. Она взяла пистолет с ночного столика и положила его в карман кофты. Он тяжело провис и неуклюже цеплялся за ногу, когда она шла. Она не сможет ему отказать, но она может его очень удивить.

Луна была уже высоко, оставляя мерцающее серебро по всей поверхности бегущих волн. Море шептало, вплетаясь в песню тритона. Мелодия и океан напевали в унисон, пока Адрия не разглядела того, кто пел для нее. Действительно ли это было только море? Само море хочет удержать ее? Да, море хочет этого. Это не любовь к мору, а сильная жажда, жажда, что заполняет до краев, заставляя кричать.

Она шла по краю влажного песка, волны ласкали ее лодыжки. Прилив наступал вглубь континента.

Она подошла по линии прибоя к самым скалам, вода, впитавшаяся в подол джинсов, утяжеляла походку. Мелодия шепнула «Оставь это». Но Адрия поднялась по камням, несмотря на тяжесть джинсов. Она не могла вспомнить, почему так важно подняться наверх, но знала, что это необходимо. По ту сторону пляж был шире, сухого пространства было больше. Она подумала о Рейчел, о страхе, горе заполнило все ее существо, но тут море подхватило ее боль, ее страдания и соткало из них песню. Ее горло свело от страха, сердце билось так, что она задыхалась. Она соскользнула вниз, чтобы опуститься на сухой песок и ждать, ждать, пока море придет к ней.

Холодный ветер дул со стороны океана. Она дрожала, и мелодия вплеталась в этот холод, будто поющему никогда не бывало холодно. Было что-то тяжелое в ее кармане, что давило на нее, сквозь одежду, но что это такое, казалось, не имело значения. Ничего важного не было, кроме моря.

Что-то мелькнуло в пене прибоя, темное и небольшое, может морской котик. Голова появилась снова и намного ближе, чем раньше. Это был не котик.

Тритон позволил волнам вынести его на берег. Его торс был мускулистым и бледным, он был таким, как она его запомнила, за исключением длинных темных волос. Ниже талии он был мягким серовато-черным, ярко выделяющимся на фоне белой кожи торса, будто кто-то скрестил двух разных существ. Вдоль позвоночника тянулся небольшой плавник, как у кита. Его плавники на конце хвоста поднимались и опускались, мерцая в лунном свете. Он лежал на животе в волнах прибоя и наблюдал за Адрией глазами, столь огромными и блестящими, что казалось, будто они живут собственной жизнью.

Хвост начал таять, как воск, который медленно нагревают, плавники хвоста стали притупляться, сам хвост начал сжиматься, и показались легкие очертания ног под поверхностью кожи.

Его лицо озарилось болью, и это сразу же отразилось в его пении. Изменения причиняли ему боль. Адрия ощущала эту боль, стоя на коленях, ожидая, напряженно.

Он встал, нагой и совсем, как человек, его темные волосы, свисали влажными завитками вокруг лица. Он позвал ее, пропел в ее голове мелодию страсти. Она пошла к нему.

Он был высок. Она доставала только до середины его груди. Когда он потянулся к ней, лунный свет блеснул на перепонках между его пальцами. Адрия сделала несколько шагов назад, стремясь отойти подальше. Он нахмурился, и мелодия полилась с новой силой, пока Адрия не перестала слышать что-либо, кроме нее. Она видела, как он подошел ближе. Он снял с нее верхнюю одежду. Она задрожала, оставшись в одной ночной рубашке. Он взял ее грудь в свои руки, и холодная вода пропитала ткань рубашки. Его лицо склонилось к ней, глаза были огромны и настолько глубокие, что казалось в них можно утонуть. Ужас прошел по ней волной, она покачала головой, яростно, стараясь вырваться и отстраниться. Он схватил ее, прижав к холодной твердости своего тела. Мелодия ревела у нее в голове, но страх был сильнее. Море подступало все ближе и ближе, заполняя ее.