На берегу - [12]

«Как я могла не разглядеть этого психопата. - думала Мария Евгеньевна, торопливо, крупно шагая вдоль кромки набегающей на берег воды. - Типичный, законченный психопат. Сконцентрирован на себе, на своей идее-фикс. Живет рефлексиями, себя мучит и всех вокруг. Неумение вести себя адекватно обстоятельствам, вписаться в них - и отсюда вечная враждебность «я» и мира. Надо было не растравлять его душу разговорами, не дразнить, а беседовать о какой-нибудь нейтральной ерунде. Все мы делаемся неврастениками, если пытаемся думать, понять, что с нами произошло, что впереди.»

- Илья-а-а!.. - крикнула она несколько раз, сложив ладони рупором. - Илья-а-а!.. - Голос ее терялся и глохнул среди океанской шири, так ей казалось, хотя кричала она, изо всех сил напрягая связки. На нее смотрели с любопытством те, кто находился поближе, но с места никто не тронулся, океан, огромный и равнодушный, был безответен. Откуда-то взявшаяся тучка наползла на луну, стало темно.

Александр Наумович и Марк добежали до буна, того самого, за которым исчезла фигура Ильи, когда они с Александром Наумовичем расстались.

- Что же делать, Марк? Что можно предпринять?.. - говорил Александр Наумович. - Неужели Илья мог. Но тогда - где же, где он?..

«Не надо было ехать сюда. - металось у него в голове. - И было ведь, было у меня предчувствие. скверное предчувствие. (Никакого предчувствия у Александра Наумовича не было, он вообще не относился к тем людям, кто придает значение каким-либо предчувствиям, но сейчас ему представлялось, что оно было, было.) Не надо было ехать. Не надо было встречаться с Марком. Не надо было делать так, чтобы там, в России, не оказалось места для Ильи. Но откуда же я знал, когда молился на Сахарова, на Солженицына, что все кончится вот этим - этим вечером, этим берегом, этой водой. - Он вдруг увидел перед собой колышущееся в воде тело, рыбешек, проплывающих над ним пугливой стайкой. - Не может быть. Не может быть.» - говорил он себе. Ему показалось вдруг, что все, что было у него позади, было грандиозной ложью, обманом, в котором он сам так глупо и безызвинительно принимал участие.

- Что делать?. - Марк сбросил майку, сбросил свои широкие, как юбка, шорты и остался в белом, плотно сидевшем на его бедрах подобии плавок. - Пойду, взгляну. Вдруг он решил нырнуть, прыгнул сверху и расшиб голову. Так бывает.

Бурно, с плеском, с брызгами, взметнувшимися облаком, кинулся он в воду и поплыл вокруг бетонной, выдвинутой в океан глыбы. Плыл он красиво, сильными, нечастыми гребками бросая тело вперед.

«Абсурд, театр абсурда. - говорил он себе. - Прилететь в Америку, выпить водки и отправиться искать утопленника. Какая связь?..» Дикой, невероятной была мысль, что человек, с которым какой-нибудь час назад он сидел за накрытым столом, разговаривал, чокался, запивая необычайно сочное мясо, запеченное в фольге. Им же, кстати, этим же человеком и запеченное. Что этот человек. Такой большой, неуклюжий, с потерянными, тусклыми глазами. И сам похожий на ребенка. На инфантильного, акселерированного подростка. Что он. Слишком дикой, невозможной была мысль об этом. Хотя отчего же. - Марк обогнул мощный, выпирающий из воды угол буна и нырнул, скользя рукой по его шершавой стенке, на глубине махристой от прилепившихся к ней водорослей. Вода, пронизанная лунным светом, была прозрачной, он ничего не заметил. Хотя отчего же. Марк помнил несколько случаев, один связан был с учителем географии, мягким, добрым человеком, позволявшим ученикам безнаказанно над ним издеваться. Его искали по всему городу, а обнаружили на кладбище, на могиле отца - здесь, в уединении, он выпил приготовленные таблетки, закурил, присел на скамеечку, стоявшую в кустах сирени, развернул газету. Его хоронили всей школой и каждый, Бог знает отчего, в душе считал себя причастным к этой смерти, вдвойне таинственной, загадочной, как это всегда бывает, когда речь идет о самоубийцах.

Марк плыл от одного буна к другому, нырял, всматривался в пустынную поверхность океана, не столько желая, сколько страшась увидеть то, что искал. Случаев самоубийств, известных ему, открылось не так мало, а вместе с тем возникло ощущение их заурядности, обыденности, и в этот ряд без труда встраивалось то, что происходило - уже произошло - сегодня.

Возвращаясь к тому месту, где оставалась Инесса, они увидели еще издали их обоих

- Инессу и Илью. Они стояли, разговаривая, Илья широкой спиной почти заслонял Инессу, и в первое мгновение Марк и Александр Наумович решили было, что обознались, но Илья издали помахал им рукой, Инесса выглянула из-за его плеча и замахала руками тоже.

Не владея собой, Марк, подойдя, сграбастал Илью, бросил на песок (Илья не сопротивлялся) и, навалясь на него всем телом, тихим голосом выдал ему все, что само собой хлынуло из него в тот момент.

- Надо сказать, вы заставили нас пережить пренеприятные минуты, - сердясь и радуясь одновременно, проговорил Александр Наумович, когда оба, Илья и Марк, отдуваясь, поднялись с земли. - Так что же все-таки случилось?. Где вы были?..

- Мальчик решил порезвиться, - сказала Инесса. - Убить его мало!.. - Она привстала на носки и пару раз пристукнула Илью кулаком по лбу. - Как вам это нравится?.. - обратилась она к Марии Евгеньевне, которая только что подошла к ним.