На берегах Дуная - [145]

Бахарев провел группу севернее Полгарди, пересек шоссе и железную дорогу. Километрах в шести протекал канал Шарвиз. Оттуда доносилась стрельба. Очевидно, по каналу проходил фронт. Теперь нужно было пробираться осторожно. Начинались боевые порядки гитлеровских войск.

Бахарев знал, как трудно перейти линию фронта, когда не знаешь точно ни расположения противника, ни боевых порядков своих войск. Тем более трудно будет сейчас, когда фронт, очевидно, проходит по каналу Шарвиз, который едва ли замерз, а если и замерз, то лед тонкий и не выдержит тяжести людей. Хорошо, если на том берегу свои, а если там немцы? Нужно искать какой-то выход. Бахарев остановил группу и подозвал Аристархова.

— Как будем, а? — спросил он переводчика.

Младший лейтенант задумался, но потом безнадежно махнул рукой.

— Эх, зря мы автомобиль бросили, товарищ гвардии капитан. Ни черта бы немцы в суматохе не разобрали. Так и примчали бы к нашему переднему краю.

Бахарев и сам думал о машине. Когда переходили шоссе, он хотел было устроить засаду и попытаться захватить какой-нибудь автомобиль, но не решился. Он хорошо знал золотое правило разведчиков: никогда не повторять прием, который уже был применен раньше, а всегда искать новый, неожиданный для противника. Но другого выхода не было. Переход через канал по ледяной воде был равносилен гибели. Решили вернуться к шоссе, подкараулить одиночную машину и на ней по мосту попытаться проскочить через канал.

Разведчики залегли в снегу в нескольких метрах от дороги. Словно догадываясь о грозящей опасности, немцы жались машина к машине. Бахарев уже потерял надежду перехватить одинокую машину, но на высоте показались, наконец, две яркие фары. Позади них не было ни одного огонька. Аристархов набросил плащ-накидку, закрыл голову капюшоном, вышел на дорогу и стал в позе равнодушного наблюдателя. Машина шла на большой скорости. Казалось, из нее не видят Аристархова и вот-вот раздавят его. Но переводчик стоял невозмутимо, подняв правую руку и беззаботно раскуривая. Комфортабельный легковой лимузин резко затормозил, едва не сбив Аристархова.

Разведчики кинулись вперед. Из автомобиля прогремело несколько выстрелов. Аристархов отпрянул и свалился под машину. Кто-то из разведчиков полоснул очередью автомата по стеклам.

Бахарев подскочил и рванул дверцу. Ему навстречу повалился немец. Второй у руля хрипел, захлебываясь кровью.

— Офицеры, — определил Аристархов.

— Ты не ранен? — спросил Бахарев.

— Руку немного царапнуло.

Разведчики погасили фары и осмотрели машину. Скаты ее были пробиты пулями.

Аристархов, подсвечивая фонариком, возился с портфелем подполковника.

— Важную птицу подстрелили, — говорил он, рассматривая бумаги, — жаль только, что не живым захватили. Офицер штаба четвертого танкового корпуса «SS», подполковник.

Вдали показались огни новой колонны. Бахарев приказал забрать все документы, а машину столкнуть в кювет.

Разведчики дружно навалились, и лимузин скатился под откос. Нужно было немедленно уходить. Разведчики отошли от шоссе и укрылись в неглубокой лощине.

Переводчика и капитана накрыли двумя плащами. Склонясь головой к голове, они торопливо просматривали бумаги.

— Боевой приказ на операцию «Сад пряностей», — читал Аристархов. — Это вот на ту самую операцию, что они сейчас проводят. Приказ датирован семнадцатым января. Да здесь, товарищ гвардии капитан, все документы оперативного отдела штаба четвертого танкового корпуса «SS».

Бахарев просмотрел документы и тут же принял решение.

— Ну, Борис, теперь хоть вплавь через канал, но к утру мы должны быть у своих. В лепешку разбиться, но документы доставить в штаб армии.

VIII

Узкая винтообразная лесенка с шершавыми бетонными ступеньками круто спускалась вниз. Аксенов медленно переставлял ноги, скользя ладонью по холодному железу поручня.

Он встряхнул плечами, шумно, всей грудью передохнул и резким толчком бросил усталое тело вперед. Ноги автоматически запрыгали со ступеньки на ступеньку. Лестница окончилась просторным коридором. Маленькая аккумуляторная лампочка тускло освещала матовые стены. Слева желтела изящная, как в хорошей городской квартире, дверь. Аксенов толкнул ее и, ослепленный ярким светом, закрыл глаза.

— Вот, наконец, и председатель комиссии, — раздался басистый голос инженер-майора Незнакомцева. — Здорово, Аксенов, здорово, дружок.

Аксенов почувствовал пожатие руки и открыл глаза. Незнакомцев улыбался, глядя ему в лицо. Прищуренные глаза его искрились лукавыми огоньками. Худое горбоносое лицо розовело пятнами нездорового румянца. На широком лбу слежались глубокие складки.

— А ты живешь тут по-княжески, — осматривая комнату, посмеивался Аксенов: — стол, диван, мягкие кресла, рояль и метров десять земли над головой.

— Сапер, знаешь, особенно любит пожить, — взял его под руку Незнакомцев, — он может ошибаться только один раз в жизни. А пока не ошибся — используй до дна все возможности.

— Да. Инструментик-то вроде неплохой, а? — пройдясь пальцами по клавишам рояля, похвалил Аксенов. — Давненько не играл. А бывало в училище…

Разнотонные звуки метнулись по комнате и, сдавленные стенами, замерли. Аксенов тихо опустил крышку рояля, сел в кресло перед столом и обернулся к инженеру: