На белом свете. Уран - [99]

— Ох, попадется мне этот Дынька! Видите, что написал: «Когда Максим Мазур выполнил первую норму и ему об этом сказал бригадир товарищ Сноп, то ему захотелось петь…» А я же не петь, а спать хотел, да так, что очи слипались, потому что целую ночь пахал…

Олег Дынька, набив карманы газетами, ходил из бригады в бригаду и дарил свою статью. Поздно вечером, когда все собрались на стане, чтобы поспать час-другой перед сменами, Олег прочитал громко газету и пообещал написать еще одну статью.

— Напиши еще раз, что я хотел петь, так я тебе руки поотбиваю, — пообещал Максим. — Сидит в сельсовете в холодочке и знает, о чем я думаю, хиромант!

Среди ночи Макар Подогретый и Мирон привезли в бригаду цепи, какие-то шестеренки, колесики, коленчатые валы — все, что за день успел отремонтировать в кузнице и мастерской Мазур со своими помощниками. Нечипор Сноп чуть не танцевал от радости, увидев такое богатство:

— Мирон, спасибо тебе… Дня на три запас будет.

— Ой, не загадывай, Нечипор, а то твои хлопцы скоро им дадут толк… Не приспособлены эти комбайны к такой нагрузке.

— Знаю, Мирон, знаю, но время дорого.

— Да еще и слава, — улыбнулся Мазур. — Когда допрыгнешь, Нечипор, до Героя, то хоть «здравствуй» говори… Нет, молодцы, молодцы… Только ты моего Максима не очень вперед выдвигай, а то задерет нос и пропадет дело. Макар говорит, что завтра из области человек пять приедут.

— Кто? — насторожился Сноп.

— Да корреспонденты… Опыт ваш будут описывать, — пояснил Макар. — Бунчук позвонил, чтобы лозунги вывесили и в контору мебель новую поставили. Поэтому Коляда ходит по селу и собирает диваны, шкафы… Я говорю ему: разве они на шкафы приедут смотреть? А он свое: «Мне указание дано…»

Корреспонденты приехали в Сосенку на двух машинах. Коляда приглашал их в контору, устланную коврами и обставленную диванами и шкафами, но они и на порог не ступили:

— Везите в бригаду.

Коляда еле успевал отвечать на их вопросы. А потом было так, как всегда, когда съезжается больше двух газетчиков. Репортеры записывали на магнитофонную пленку выступления комбайнеров и требовали абсолютной тишины, очеркисты стремились завладеть ими для самых интимных бесед, а фотокорреспонденты кричали, чтоб комбайнеры оставались на местах… До самого вечера гостей ожидали накрытые столы в уютной Меланкиной хате. Поговорив с комбайнерами, корреспонденты разбрелись по всем бригадам и по селу. Их водили в огородную бригаду Михея Кожухаря, в школу, они вели беседы с Никодимом Дынькой, потом один из них попал на конюшню к Савке Чемерису, а фоторепортер будто прикипел к Стешке…

Они выехали из Сосенки внезапно, как и появились. Уговаривал их Семен Федорович остаться поужинать — отказались.

Единственным человеком, который не встретился с корреспондентом, был, кажется, Олег Дынька. Он целый день сидел в саду и писал для газеты статью…

Со следующего дня в газетах стали появляться фотографии сосенских механизаторов, статьи и очерки о них, зазвучали радиопередачи. Потом начали приезжать комбайнеры из других колхозов — за опытом.

Нечипор Сноп ругался:

— Езжайте, хлопцы, домой и не тратьте времени. У нас секрет один и опыт один: недоспи, смотри, чтобы машина исправна была, и работай так, чтоб с тебя семь потов сошло… Такая горячая пора, а они на экскурсию приехали! А ну по домам!

Кто-то пожаловался на Снопа Бунчуку, и тот сам приехал, но Сноп не отступал:

— Я же им русским языком разъясняю, что у нас нет никакого секрета. Хотите собирать урожай так, как мы, то, говорю, посадите своих коммунистов на комбайны и пусть выполняют Устав партии… У нас и дела-то на копейку, а крику на всю область. Соберем хлеб, рассчитаемся с государством, обсеемся, выкопаем комбайнами буряк, если дадите машины три, тогда — пожалуйста: приезжайте, будем хоть месяц разговаривать.

После этой беседы всю тяжесть славы сосенских механизаторов взял на себя Семен Федорович Коляда. Делегации, правда, перестали ездить, но связь с прессой и со всем внешним миром держал он. Фамилия его, как и когда-то давно, опять появилась в газетах. Коляда давал интервью и подписывал статьи, которые писали за него некоторые газетчики. Коляда выступал на совещаниях в районе и области, его ставили в пример другим. И Семен Федорович начал верить, что всех этих успехов он добился действительно сам.

Сосенка первой в районе выполнила план хлебопоставок. Бунчук вызвал к себе Коляду и сказал:

— Молодец, хвалю… Хороший урожай вырастил… Но и о соседях не забывай, а то у них не очень с хлебом, а мне баланс нужен…

— Сколько еще сдать? — Коляда понял с полуслова.

— Еще столько. Не кривись, Семен. Мы еще утрем кое-кому нос. На нас заявление в обком, а мы делом покажем, как хозяйничаем… Давай, а тогда, может быть, и рапорт на имя первого ударим. Понял?

— Видите, Петр Иосипович, — замялся Коляда, — сдать можно, но что нашему колхозу с того, что мы выполним план за Покуття или за Сидковцы?

— Ты что торгуешься?

— Я не торгуюсь, но наш колхоз сейчас, так сказать, на виду, и нам бы хотелось, — сделал ударение Коляда, — чтобы и высшие инстанции знали, что мы сдаем два плана…

— Славы хочешь?