На белом свете. Уран - [49]

— Да мы итак наодалживались…

— Отдадим, Ганя, не журись. Как продадим…

Под вечер Михей пришел в хату Гайворонов и забрал Васька к себе.

— А Платон скоро выздоровеет, не беспокойся, сынок. Напишешь ему письмо…

Васько согласился, потому как одному ночевать было страшно. Он взял свои книжки и бодрой рысцой побежал вслед за дядькой Михеем.

Стешка узнала от девушек, что Платон заболел и лежит в больнице. Еле дождалась вечера, чтобы пойти домой. Но и дома не могла найти места. Перед глазами стоял Платон — худой и беспомощный. Пыталась уснуть, но воображение рисовало страшные картины.

Так она промучилась два дня, а на третий сказала отцу:

— Дай мне, тато, денег…

— В миснике возьми… Собралась в кооперацию?

— Нет. Мне надо много… Рублей двадцать пять…

— Зачем?

— Я в Фастов поеду. Платона навещу.

— Зачем же ты поедешь? — нерешительно спросил Чугай.

— Надо.

Чугай смотрел на дочку и понимал, что никто ее не удержит. Не пустишь — сама уедет, не дашь денег — пешком пойдет… Поликарп достал из скрыни деньги и отдал Стешке.

— Только не задерживайся, дочка, и в поезде будь осторожна.

— Добре, тато.

Перед отъездом Стешка забежала на ферму и попросила подруг присмотреть за ее коровами.

— Куда же ты, Стешка?

Она молчала, потому что не умела врать.

Стешка пошла на станцию. На плечах у нее — кошелка…

Но не прошла и полдороги, как заметила, что ее догоняют пароконные сани. Кто-то стоя размахивал в них кнутом. Сошла на обочину, чтобы пропустить этого сумасшедшего.

Сани остановились рядом с ней, и Стешка узнала Юхима. Натягивая вожжи, он стоял в распахнутой фуфайке, без шапки, и волосы его были седыми от снега.

— Ты к нему идешь? — чужим голосом спросил Юхим, соскочив с саней.

— А тебе зачем знать? — Стешка отступила от него.

— Не ходи… Прошу тебя, не ходи…

— Я хочу проведать его.

— Нет! Я знаю… Теперь я знаю. Ты его любишь…

— Пусти, Юхим, я должна идти.

— Он тебя не любит… У него есть Наталка.

— Знаю.

— Вернись, Стешка… прошу тебя. Я могу встать перед тобой на колени… Я люблю тебя! Ну, почему у тебя такие холодные глаза? Стешка, не ходи…

— Не проси.

— Не пущу!

— Отойди.

Стешка покрепче завязала на голове платок и пошла.

А Юхим все кричал ей вслед:

— Не ходи!.. Не ходи!..

…На четвертый день температура спала, и Платону стало легче. Появился аппетит, и он уже не мог дождаться дня, когда выпишется из больницы.

— Больной Гайворон, — сказала старенькая сестра, — к вам пришли.

— Кто?

В дверях стояла Наталка.

— Ты? Наташа…

— Я… — Наташа села на стул и нежно погладила голову Платона. — Какой ты у меня глупый. На товарном поезде, в метель…

Платон держал ее руку, будто боялся, что Наташа сейчас уйдет.

— Как ты себя чувствуешь, Наташа? Как ты приехала?

— Последнее время чувствую себя хорошо… А что будет дальше… Не хочу заглядывать вперед. Меня привез отец. У него тут дела. Он зайдет… А ты похудел.

— Наташа, дай мне твою руку. Мне так хорошо с тобой.

— И мне.

— Я очень скучал по тебе…

— Будто мы вечность не виделись…

— Почему ты пишешь такие короткие письма?

— Чтоб не написать глупостей, — улыбнулась Наталка.

Она достала из чемоданчика печенье, апельсины, лимоны.

— Зачем столько, Наташа?

— А мы сейчас угостим твоих соседей. — Наташа подошла к каждой из четырех кроватей и угостила больных.

В палате запахло апельсинами.

— Больной Гайворон, к вам пришли, — опять сообщила старенькая сестра.

— Это отец, — сказала Наталка, присаживаясь к Платону.

Платон не поверил своим глазам: к нему подходила в длинном, наброшенном на плечи халате Стешка. В руках она держала узелок с яблоками…

Стешка измерила Наталку спокойным независимым взглядом и сказала только Платону:

— Здравствуй…

— Это твоя сестра, Платон? — спросила Наталка. — Вы Галя?

— Я Стешка…

— Откуда ты, Стеша? — в голосе Платона звучало искреннее удивление.

— Я из дому… К тетке еду… А это тебе… Галя передала. — Стешка положила на тумбочку узелок с яблоками.

Платон знал, что нет у Стешки никакой тетки. Она приехала к нему. По тому, как говорила Стешка, как смотрела на Платона, поняла это и Наталка.

— Я пойду посмотрю, может быть, отец приехал, — сказала Наталка и вышла.

— Как там Васько? — еле шевельнул губами Платон.

— Он у дядьки Михея живет… Не беспокойся… Потом я заберу его к нам. Ты выздоравливай, Платон…

— Зачем ты приехала?

— Ты больше ничего не спросишь у меня?

— Ничего… Ой, Стешка, Стешка…

— Я сейчас уйду. Я только надеялась, что приеду раньше ее. Будь здоров…

Стешка медленно выходила из палаты… Ждала, что Платон ее окликнет… Нет. Молчит. Молчит! Молчит…

В коридоре стояла Наталка. Никто не увидит Стешкиной тоски. А тем более вот эта, которая забрала у нее любовь… Поравнявшись с Наталкой, Стешка сбросила халат, посмотрела на нее, сощурив презрительно свои раскосые глаза, и молча пошла дальше, вызывающе хвастаясь своей красотой…

16

Поезд на Винницу отправлялся через десять минут. На Косополье — вечером. Стоя в очереди, Платон еще колебался — куда брать билет. Но, подойдя к окошку, сказал:

— До Винницы.

Наконец, долго он там не задержится: два-три часа — и назад. Надо поговорить с Наталкой серьезно. В больнице он получил от Наталки несколько писем. Она писала о старом генерале, о каких-то стихах модного поэта, о Виннице, но ни одного слова об отношении к Платону. Где-то между строчек он улавливал намеки на Стешку, хотя имя ее не упоминалось.