На белом свете. Уран - [213]

Стеша и Клава улеглись в маленькой комнате и еще долго не могли уснуть.

— Ты держалась с Платоном, будто посол, который пришел к главе другого государства, чтобы объявить войну, — заметила Клава. — На его месте я бы и не посмотрела на тебя.

— Он и так не смотрел…

— А эти объятия с Алешей! Стешка, ты иногда бываешь такой неразумной. Конечно, Платон подумал, что Алексей — твой жених или любовник.

— Пусть себе думает, мне безразлично… Я знаю, что он меня не любит и, может, никогда не любил. — Стеша отвернулась к стене.

— Боже, — вздохнула Клава, — мне кажется, что нет на свете людей глупее, чем влюбленные. Любит, любит он тебя.

— Он страдает, что его оставила Наталка… И мы завтра уедем отсюда, Клава, — вдруг созрело решение у Стеши.

— Ша, я никуда не спешу. Если вы оба такие салаги, то придется взяться за дело мне, — объявила Клава.

— Тогда мы с тобой поссоримся навсегда! Слышишь, Клава? Если ты молвишь ему хоть слово…

— Стеша, не надо меня пугать разрывом дипломатических отношений. Кто-то же должен сделать первый шаг? Так сделаю это я.

На столике у Платона лежала телефонограмма, записанная Васьком: «Просим прибыть двадцать второго областное совещание председателей колхозов». Итак, утренним поездом надо ехать. Стешу он, конечно, уже не застанет. А может, это и к лучшему? Как мальчишка, искал ее по селу, среди ночи приехал к Кожухарю, чтобы увидеть, как она обнимает какого-то… И в машине не сказала ни единого слова.

Платон начал складывать в чемодан бумаги, рубахи. Все это делал машинально — мысли о Стеше не оставляли его. Надо быть эгоистом и самовлюбленным дураком, чтобы сохранять надежду, что Стеша простила, забыла то прощание у ветряка, когда умоляла, чтобы он не отпускал ее из Сосенки. А кто этот Алексей? Наверное, какой-нибудь актерчик, привезла, нарочно привезла, чтобы досадить. Уже не здравый смысл, а слепая ревность направляла мысли Платона. Он понимал, что не может ждать ничего от Стеши, потому что отверг любовь, веря, что Наталка вернется. А сейчас, когда Наталка навсегда ушла от него, идти к Стеше, уверять, что он любит? Кто поверит ему?..

Утром возле Русавского моста Платон увидел Фросинку и Алексея, они шли в село.

— Останови! — притронулся к плечу шофера и открыл дверцу. — Доброе утро!

— А вы куда, Платон? — щурилась от яркого солнца девушка.

— На совещание в область.

— Надолго?

— Это известно начальству.

— Я хочу о чем-то вас спросить! — Фросинка отвела Гайворона в сторону. — Вы что, поссорились со Стешей?

— Нет, у нас, кажется, нормальные отношения. А что?

— Вы… так холодно встретились… Вы вчера говорили с ней?

— Алексей может быть спокойным…

— Вы, наверное, думаете, что Алексей… ну, что он… что они… — Девушка никак не могла подобрать нужные слова. — А он приехал, чтобы встретиться со мной.

— С тобой? — переспросил Платон. Ему стало стыдно. — Нет, я ничего… Сколько вы пробудете в Сосенке? — Платон посмотрел на часы: до отхода поезда осталось тридцать минут, он уже не успеет заехать к Стеше.

— Еще дня четыре, — ответила Фросинка.

— Я еще ее… вас застану.

В дом Чугая с утра сбежались. Стешкины подруги, и не было конца расспросам, разговорам, воспоминаниям. И только после того, как они разошлись, условившись встретиться вечером у Снопов, Фросинка рассказала Стеше, что видела Платона.

— Привет передал, — закончила рассказ.

— Наши акции поднимаются! — усмехнулась Стеша. — Нам даже приветы передают!

— Стеша, ты сегодня в плохом настроении, — заметила Клава. — А это еще никого не украшало.

— Оставьте меня в покое.

После, обеда Стеша решила отнести Ваську сверток, переданный Галиной. Алексей и Чугай пилили дрова, а Клава и Фросинка пошли со Стешей.

Васько мыл пол и очень смутился, что его застали за черной работой. Он быстро засунул под кровать ведро с водой, помыл руки и только тогда отрекомендовался Фросинке и Клаве:

— Василь Гайворон. Садитесь. — Потом выбежал в чулан, принес свежих яблок. — Угощайтесь, пожалуйста.

— Галина передала тебе, Вася, рубашку. — Стеша подала сверток, внимательно рассматривая парня: вылитый Платон.

А Васько переводил взгляд с Фросинки на Стешу. Могут же быть так похожи люди! Чтобы избавиться от охватившей скованности, Стеша сбросила пальто и достала из-под кровати ведро. Васько смутился еще больше, принялся отнимать, и закончилось дело тем, что они залили водой весь пол, сами забрызгались, как черти, а потом все вместе начали наводить порядок.

Скрипнула дверь, и в комнату вошла стройная девушка с русой косой и такими голубыми глазами, что Клава не удержалась и воскликнула:

— Я думаю, что Сосенка должна быть провозглашена заповедником: такие здесь красивые девушки! Как тебя звать?

Девушка покраснела.

— Леся, — тоже краснея, сказал Василь.

— Я Леся Куприенко, — уточнила девушка.

— А я Стеша, а это моя сестра Росинка…

— Я вас знаю. Подождите, я сейчас — Леся быстро выбежала за дверь.

— Ты дружишь с ней, Вася? — спросила Фросинка.

— Мы… учимся в одном классе.

Леся внесла две огромные афиши с «Чародейкой».

— Вы здесь как живая… Напишите мне что-нибудь на память, Стеша. Одну мне, вторую — Василю.

Василь подал ручку, и Стеша написала: «Дорогая Леся! Не будь чародейкой, будь счастливой. Стеша Чугай». А на второй афише: «Василь! Лучше быть зачарованным, чем разочарованным. Стеша».