На белом свете. Уран - [209]

— Едем! — решила Клава. — Я имею два выходных и пять отгулов, я могу идти в плавание.

На второй день Фросинка телеграммой известила Стешу, что двадцатого января будет в Косополье.

Но на студии запротестовал Борис Аверьянович:

— Стеша, тебя срочно приглашают на «Мосфильм». Ты должна ехать в Москву, будешь сниматься у Корчмарева — прекрасного режиссера.

— Да… Я поеду, но позже… После Сосенки, — убеждала Стеша.

— Хорошо. Я позвоню на «Мосфильм», но если они будут настаивать, то придется ехать немедленно. — Борис Аверьянович пошел в диспетчерскую заказывать разговор.

Вскоре он возвратился, счастливый и веселый:

— Поздравляю, Стеша. Будешь играть главную роль! Тебя утвердили без актерских проб… Я счастлив, Стеша… — Лебедь обнял и поцеловал Стешу. — И в свою Сосенку можешь ехать, у тебя есть двадцать свободных дней. Гуляй — потом будет некогда…

Прослышав о поездке Стеши, пожелал присоединиться к компании и Алексей Кушнир. За последние два года он написал несколько сценариев, но ни один из них не был поставлен. Алексей бросал студию, переходил на телевидение, но нигде не мог найти себе места. Сейчас он делал дубляжи, грозился убежать из Приморска на край света, в тундру, на Сахалин, но все еще жил в общежитии, зарабатывал на хлеб и ждал писем от Фросинки.

Сразу же, как только увидел Стешу, Алексей влюбился в нее, но вскоре понял, что она недосягаема. На смену горячей любви пришла искренняя дружба и привязанность, которой дорожила и Стеша. Увидев Фросинку, Алексей влюбился и в нее.

— Стеша, это уже навсегда! — поклялся он.

— Ты, Алексей, сам скажи это ей, — посоветовала Стеша.

Алексей в ответ услышал трагическое для себя:

— У меня есть жених… Ефрем.

— Не может быть! — почему-то удивился Алексей.

— Может, — улыбнулась Фросинка Стешиными глазами.

Так и поехала, не сказав ему больше ничего.

— Стеша, возьми меня, я чемоданы буду таскать и вам не помешаю, — просил Алексей. — Я должен увидеть Росинку, иначе помру.

…В дорогу собрались быстро («Что мы, девочки?» — сказала Клава), и двадцатого утром на станции Косополье их встретили Фросинка и Галина: было условлено никому больше не говорить о приезде. У Алексея радостно забилось сердце: Фросинка была без жениха. Стеша и Галина встретились как давние подруги. Им не мешали разговаривать дорогой и дома старались оставить их вдвоем.

Галина принялась готовить обед, но инициативу перехватила Клава, мобилизовав на помощь Фросинку и Алексея. И он чистил картошку, мыл посуду, бегал за водой, носил дрова и не сводил глаз с Фросинки, будто от нее, а не от Клавы следовали поручения. Улучив минутку, Алексей тихонько спросил:

— Почему ты мне не написала?

— Потому что не было времени! — громко ответила вместо Фросинки Клава. — Перестаньте шептаться, я терпеть не могу, когда люди шепчутся! Подумаешь, у них секреты! Какие секреты? В Приморске вся милиция знает, что ты по уши влюбился в Фросинку! А он шепчет: «Почему не писала…»

— Потому что не было времени, — повторила, смеясь, Фросинка.

Алексей умолк.

— Спрашивай дальше! Ну! — приказала Клава. — Тебя интересует один вопрос, и что бы ты ни болтал, а думаешь об одном… Вспоминала ли тебя Росинка? Что, не так?

— Да, — вздохнул Алексей.

— На это я уже ответить не могу, потому что живу не в Луганске, — сказала Клава.

Фросинка смеялась.

Стеша и Галина сидели в спальне и занимались тем, чем занимаются все женщины мира, когда приходят друг к другу: примеряли платья, показывали кофты, туфли, сережки и кольца.

— Это синенькое шила здесь…

— Оборочки славные… К лицу тебе, Галинка… А надо было без рукавов… Тут надо немножко сузить, поясок сюда подойдет… А это что?!

— Саша из Москвы привез… Французский бархат… Тут на два платья, я и тебе дам.

— Не надо, Галя!

— Режь!

— А я тебе подарю эти сережки. Нравятся?

— Ой! Саша упадет, как увидит!

— Хорошо тебе с ним, Галя?

— Он так любит меня, Стеша! Так нам хорошо, что я временами даже боюсь.

— Чего, глупенькая?

— Ну, что так хорошо… Больной он, Стешенька, — помрачнела Галина.

— А что с ним?

— Сердце… Раны старые… Он не подает виду, а я ж вижу, я чувствую, — вздохнула Галина.

— Ты береги его, Галя.

— Как же я его уберегу? Ни дня, ни ночи не знает. Ко всему ему дело, все через свое сердце. Вот вчера приехал вечером — черный, как сажа. Что, спрашиваю, график ремонта тракторов срывают или бетона в Сосенке нет? Хуже, говорит. Доярка Марина Федорчукова умерла, двое детей остались, а муж пьяница. Сегодня в интернат привезли детишек…

Молчание. Лежат забытые платья на кровати, туфли и сапожки на полу.

— А как… Платон? — Стеша и глаз не поднимает.

— Как всегда. Работа, работа, и больше ничего. Диссертацию никак не защитит. А сейчас в Сосенке такое строят, что ты, Стеша, и не узнаешь села.

— Говорила мне Росинка, что какой-то комбинат сооружают, — вспомнила Стеша.

— Урановый. Огромнейшие залежи руды нашли под Выдубецким кряжем. Уже городок построили. Назвал его мой Саша… Выдубом. И железнодорожную линию проложили в Сосенке, поезд рабочий ходит.

— В самом деле? — удивилась Стеша.

— Комсомольцев со всего района на «Факел» возят… Тяжело Платону. Молодежь рвется работать на комбинат, а старики по полям плачут, новые надо севообороты заводить на той земле, которая осталась, луга ведь морем затопят — кормов для скота не будет… И об этом ему думать приходится.