На белом свете. Уран - [172]

Валинов с достоинством кивнул головой и вышел.

— К Бунчуку, — сказал шоферу Валинов, садясь в машину.

XII

Возле почты Валинов приказал шоферу остановиться. Зашел, взял бланк и написал телеграмму секретарю обкома, копию — председателю облисполкома.

«Положение Косопольском сахарном заводе критическое тчк Принимаю энергичные меры тчк Заверяю лично вас завод ближайшее время войдет график тчк Комприветом Валинов».

— Молния, — сказал он телеграфистке.

Действовать. Немедленно, быстро, решительно. Надо, чтобы в обкоме и облисполкоме знали, что Валинов действует, что он все может. Нет, он не будет писать опровержение в газету. Ошибки надо признавать перед начальством, даже когда ты к ним не причастен. Он разворошит эту периферию. Успокоились, потеряли чувство ответственности. К каждому дядьке надо идти с поклоном: разрешите нам добывать урановую руду на ваших полях; уговаривать, когда для страны надо? Собрание не могут провести. Да это решение нетрудно за час принять. Я им продемонстрирую; до приезда Турчина все будет готово… На бюро разводят антимонию, словно у тещи за столом. Родственники… Дружки… Да этого Гавриленко надо гнать с завода… Нашел время производить реконструкцию! И вы еще увидите, товарищ Мостовой. Сдавайте хлеб, молоко и мясо, вывозите свеклу, можете со своим родственником слушать соловьев… подготовкой строительства «Факела» я займусь сам.

Бунчук очень обрадовался, увидев Валинова:

— Спасибо, что зашел, Иван Иванович. Людмила еще не пришла из школы, но мы сами управимся.

— Нет, нет, ни единого грамма, Петр Иосипович. И есть не буду. Другим разом. Сейчас еду на завод. Вызвал директора Сахаротреста.

— Может, хоть яблочко съедите? — Бунчук поставил перед Валиновым вазу.

— Не хочу.

— Ты вроде чем-то взволнован, Иван Иванович?

— Разговаривал с Мостовым.

— Тот доведет.

— Ничего, Петр Иосипович, мы тоже не в темя битые. Я вот о чем думаю, — пристально посмотрел на Бунчука. — Потянешь косопольский завод?

— Но там же… Гавриленко… — растерялся Бунчук.

— С Гавриленко нам придется распрощаться.

— А как Мостовой посмотрит на это?

— Гавриленко — наша номенклатура… И мы не можем все время заглядывать в рот Мостовому. Партийная дисциплина одинакова для всех. Так что, даешь согласие?

— Ну, если… надо, то… Я — коммунист, Иван Иванович.

— Это достойный ответ. Разберемся на заводе — позвоню.

Бунчуку хотелось побежать в школу к жене или запеть. Закончилось пенсионное существование! Петр Иосипович вдруг почувствовал, как грудь наполнилась радостью, а руки — силой.

— Мостовой часто выступает с речами или лекциями? — перебил мысли Бунчука Валинов. — Ты их слышал?

Бунчук смотрел на Ивана Ивановича, стараясь угадать, какого тот ждет ответа. Но лицо Валинова было непроницаемо.

— На это — мастер, — не мог покривить душой Бунчук. — Без шпаргалки может два часа говорить. — А потом все-таки не удержался: — Наверное, дома заучивает выступления на память. Память у него хорошая. Весь районный актив звеньевых и свинарок — по имени и отчеству знает. Выучил.

— Ну, а лекции на уровне? Без всяких там выкрутасов? В национальном вопросе или о стирании граней между городом и селом? — разжевывал Валинов Бунчуку.

— Нет, Иван Иванович, об этом ничего не знаю, — понял, куда гнет Валинов. — В этих делах Мостовой был чист, еще и когда редактором работал.

Бунчук нравился сам себе: надо быть принципиальным всегда. Другой бы бог знает что нагородил сейчас на Мостового, а Бунчук — нет.

— Меня удивили некоторые его высказывания, — промолвил Валинов. — Я поеду, Петр Иосипович. Позвоню вечером или утром.

— Буду ждать, Иван Иванович. — И между прочим, уже возле порога сказал: — Если на заводе Мостовой окажется, то ты… Не обязательно, чтоб он был в курсе нашей встречи…

— Я думаю, что он на завод не приедет.

— Ты его не знаешь, Иван Иванович. Он уже, наверное, сам те диффузоры с Гавриленко монтирует.

— Интересно, — остановился вдруг Валинов. — Выясни, где он.

Бунчук набрал номер приемной райкома:

— Есть Александр Иванович?

— Нет, Петр Иосипович, — узнал Бунчука Прокоп Минович Котушка. — «Скорая помощь» увезла… Вот такое горе…

— «Скорая помощь» увезла, — повторил Бунчук и выронил телефонную трубку.

…Мостовой категорически возражал против больницы.

— Только домой. Ничего не случилось, немного закружилась голова. Я мало спал в эту ночь, — объяснял он врачам.

Галина так и обомлела, увидев во дворе машину с красным крестом. Мостового уложили в кровать. Прибыл главный врач, осмотрел, выслушал, покачал головой.

— Говорите прямо, я должен знать.

— Боюсь, что инфаркт, но не уверен.

— Только без паники, — попросил Александр Иванович.

Вечером прибыл из области на самолете профессор.

— Микроинфаркт, — констатировал он. — Могло быть и хуже. У вас были какие-то неприятности, Александр Иванович?

— Ничего особенного.

— Истощение нервной системы и переутомление. Вы вообще отдыхаете?

— Да он, когда начинается хлебосдача или сев, ночами не спит, — сквозь слезы промолвила Галина.

— Профессор, не слушайте жену, — попробовал улыбнуться Мостовой. — Я даже на рыбалку езжу…

— Трижды за лето, — добавила Галина.

— Я говорил с вашими врачами. Главное — покой. Лежать. Почувствуете себя лучше — начнете делать легкие упражнения. Я к вам наведаюсь.