На бегу - [9]

– Вы что-нибудь знаете насчет этого часа?

– Нет. Опросили всех усопших родственников и знакомых. Отправляли мастера снов к живым потомкам. Ничего.

– Но он явно счастлив в этот час.

– Ничего не могу сделать. У меня очень четкие инструкции его пребывания и точные характеристики возложенных мук.

– Я бы на вашем месте озаботился. Мой отчет не единственный, в котором значится счастливый мученик в вашем круге.

– Секции.

– Это ад, а не санаторий.

– Я приму меры.

– Уж потрудитесь.

– Легкий ужин? Куропатка с пряным сыром.

– Не откажусь.

Они проследовали мимо скульптора на террасу, ведущую в сад.

Крылья демона шелохнулись, и ветер выхватил крохотное белое перо. Оно закружилось в воздухе. Влетело в открытую дверь и прилипло к глиняной массе. На мгновение в ней начали угадываться формы, но руки мастера вновь скомкали глину, погрузив в нее перо.

***

Эпоха однострочья, многоточие…

Глаза

– Не напрягайся. Со мной можно просто помолчать.

– Не против.

Антон разглядывает гущу в чашке, словно собрался гадать. Потом откидывается на стуле и смотрит в небо. Потом на меня.

– Я придумала лучше, ты когда-то говорил, что любой разговор бессмыслен, когда не видишь глаза собеседника. Вот мои глаза. Теперь можно смотреть в них сколько влезет, но говорить не обязательно.

– Предлагаешь в гляделки?

– Только не в такие – кто кого, чтобы не моргать или не отворачиваться. Просто смотреть. Только нужно еще кофе.

– И пива.

Мы смотрим друг другу в глаза. Я делаю глоток кофе. Антон облизывает губы. Улыбается одним уголком рта, потом начинает смеяться.

– Говорить совсем не запрещено, если хочешь, говори.

– Не хочу, мне понравилось.

Я вижу, как его взгляд блуждает по моему лицу. Он смотрит на губы. Потом сразу в глаза. На сережку, а сейчас вроде на прядь, которая с утра торчит так нелепо, что я даже не стала ее приглаживать. Взгляды встречаются. Интересно, как долго можно так смотреть и оставаться собой, помнить, где ты и кто. Глаза похожи на черные дыры. Они вроде лучатся, имеют цвет, но это обман, охотничья уловка, чтобы ты потерял бдительность и засмотрелся. И тогда они откроют свою сущность и с бешеной силой затянут тебя в ту непреодолимо далекую бесконечную черную точку, которая с обратной стороны рождает вселенную. Вселенную другого человека. Антон больше не улыбается. Его лицо расслаблено. Может я зря затеяла эту игру, нельзя узнавать так много о другом человеке на второй или третьей, или какая там у нас встреча. Но уже поздно. Мы теперь знаем больше, чем могли сказать сегодня или завтра, или за весь следующий год. И мы продолжаем смотреть.

Официантка ставит две чашки кофе, бокал пива, хочет, что-то сказать, но потом просто уходит.

Я грею руки горячей чашкой, потом почти залпом выпиваю ее. Возвращаю взгляд на Антона, становится тепло. Он гладит большим пальцем край стола, потом, смутившись, будто его застукали за чем-то непристойным, берет пиво, делает несколько глотков и, скосив глаза, через бокал смотрит на меня. Поворачивает бокал. Игра в искажения его занимает, и он смотрит на меня, приподняв бокал, через оставшееся пиво. Я улыбаюсь. Какой же он все-таки ребенок. Такой неоправданно старый на вид, с такими сложными мыслями и такой яркой искрой озорства. Я кладу руки на стол и придвигаюсь ближе к Антону. Он тоже садится ближе. Теперь хорошо видны мелкие морщинки в уголках глаз. Он часто моргает, а мне почему-то хочется заплакать и убежать. Но он снова улыбается, и все проходит. Спустя пять минут или, может, час, кажется, что мы прожили несколько жизней, но это сейчас не важно. Важен холодный ветер, он не дает смотреть в глаза, они начинают слезиться. Мы молча встаем, оставляем деньги под кружкой и идем. С каждым шагом становится все темнее. Но там, куда мы придем, будет свет и наши глаза, способные вечно смотреть во тьму, которая не в себе.

***

Состояние – жизнь не подразумевает безопасность и стабильность, и любые попытки найти их обречены на провал.

Выбор

Этот странный, волнующий момент, когда мысли так ясны, а кожей чувствуешь податливую материю реальности, которая ждет твоего решения, чтобы сорваться с места и унести бурным течением в одну из развилок судьбы. Но пока выбор не сделан – все время мира твое. Ты можешь вечно любоваться звездами или сидеть, уткнувшись в подушку; смотреть в окно, видя лишь пылинки на стекле. В этот момент мир замирает.

Дует ветер, плывут облака, ходят по улицам люди, закипает чайник, за стеной танцуют и смеются друзья, спит кот. Ты можешь выйти на улицу или выпить чай, но всем своим естеством ты чувствуешь ложь и иллюзию жизни. И это будет длиться, пока твой выбор не будет сделан.

Жизнь не может развиваться без нашего участия. Отказ от выбора тоже выбор. Каждая значимая точка на линии нашей реальности ждет решения. Только нашего.

Мир полон других людей, но ни один из них не может сделать выбор за тебя. Потому что они творцы своей вселенной. И как бы нам не казалось, что мы существуем в едином мире, каждый создает свой. И этот миг создания очередного слоя реальности безумно прекрасен, наполнен чистой, неиссякаемой силой, безграничным могуществом, трепетной красотой и полетом. В этот момент обостряются все чувства, ты растворяешься и собираешься вновь. Ясно осознаешь, что в этот миг меняешь свою жизнь и мир в целом. И самое печальное, если в этот момент мы отказываемся творить. Опускаем импровизированные руки и говорим себе, что от нас ничего не зависит. Мир принимает наш выбор, запускает генератор случайности и вручает нам новый кусок реальности, который мог быть до мельчайших подробностей такой, как мы хотим. В этой игре можно выиграть, но наш отказ от сотворения своей судьбы – заведомо проигрыш.