На арене старого цирка - [36]

В день его дебюта отец был снят с афиши и был занят только в пантомиме. Первая гастроль Дурова прошла с большим успехом. Все номера с животными были блестящие. Но отца больше всего поразило чтение стихов с арены, причем чтение очень хорошо принималось публикой. Дуров выступал и как акробат: прыгал с подушки через десять человек, делая в воздухе сальтомортале. Подушка лежала на особого рода конструкции, сделанной конусом в пол-аршина с одной стороны и сходившей на-нет — с другой. Сверху приделаны были планки из березы, и они очень пружинили. Подушка ставилась посреди манежа. Дуров уходил к униформе, разбегался, ударялся о подушку, та пружинила и помогала ему сделать передний сальто[14] в-воздухе через несколько человек, доводя число их до десяти. Дуров ходил еще по арене на ходулях аршина в три вышиною.

Выступление Дурова занимало целое отделение. Для отца это было новостью. Говорил Дуров прекрасно, рассказывал, по словам отца, бесподобно. Его мелкие каламбуры были злободневны. Он затрагивал местные темы (городскую управу, освещение, мостовые), вызывая бурные аплодисменты. Разговоры его со свиньей были насыщены остроумными шутками и каламбурами. К сожалению, отец их не запомнил.

Через несколько дней по приезде Дуров начал репетировать новый номер — «Война животных». Но этого номера отец уже не видал, так как уехал в Москву. Во время гастролей Дурова отец как клоун не выступал. Дуров поставил условием своих гастролей, чтобы при нем ни один клоун не работал.

Труцци очень жалели, что отец уезжает, так как под руководством Энрико он начал дублировать почти все мужские роли в пантомимах, и из него стал вырабатываться хороший мимист.

Отец дружески простился с семьей Труцци и с артистами и уехал в Москву. Цирк Труцци вскоре тоже снялся и переехал в Тамбов.

ГЛАВА V

Цирк Саламонского. Ричард, Рибо. Алеша Сосин. «Люди воздуха» — семья Пасетти. Буфет цирка. Режиссер Каррэ. Пантомима «Жизнь мексиканских фермеров». Первый ребенок. Пантомима «Бой быков в Испании». Гастроли в Риге. Цирк Каррэ. Бернардо. Антре «а-ля-Беккер» и «Фотограф».

В Москве в цирке отца встретил артист Николь. Он помог отцу устроиться в номерах, где жили почти все артисты Саламонского. Отец привез с вокзала вещи и пошел знакомиться с Саламонским.

Нового директора своего он застал в буфете окруженным артистами. Слышалась немецкая, французская и итальянская речь. Никто не говорил по-русски.

Саламонский заговорил с отцом по-немецки. Отец ответил ему на том же языке. Саламонский спросил, русский ли он. Отец сказал, что русский. Тут кто-то по-французски прошелся по адресу отца. Отец попросил выражаться полегче, так как он знает и французский язык. Саламонский оторвался от карт, в которыe играл, и спросил отца, какие языки он еще знает. Отец ответил„ что владеет английским, но что лучше всего знает итальянский язык. Саламонский пригласил его сесть с ним за карты. Отец отказался. Саламонский потребовал бутылку коньяку и начал угощать артистов. Так произошло первое знакомство отца с директором одного из крупнейших цирков России.

Постепенно отец стал знакомиться с труппой. Среди артистов был Ричард Рибо — «рыжый Август», не имевший конкурентов. Отец как-то разговорился с ним. Рибо рассказал ему многое о Саламонском, о его конкуренции с братьями Никитиными. Обрисовал труппу и работу в цирке.

Вся жизнь артистов проходила или на арене или в буфете. По договору буфет открывался в двенадцать часов дня. Все артисты с репетиции шли в буфет, играли там в карты, в домино, выпивали. Часто к артистам приходили их жены, их тоже вели в буфет и там угощали. В пять часов артисты уходили домой обедать и отдыхать до представления. После же представления засиживались в буфете долго, часто до утра. Туда же являлись и завсегдатаи цирка; те, кто были побогаче, угощали своих любимцев-артистов.

Труппа Саламонского в этом сезоне почти сплошь состояла из иностранцев. Русские артисты были наперечет. Рибо очень хорошо говорил по-русски, отцу это было приятно, и он охотно беседовал с ним.

Рибо рассказал отцу, что Саламонский купил у Никитина цирк с условием, чтобы тот не имел больше права открывать цирк и Москве. Цирк Никитина находился рядом с цирком Саламонского на Цветном бульваре. После покупки цирка Саламонский перестроил его под манеж верховой езды. Этот манеж был для нero очень выгоден. В нем обучались верховой езде высоко-поставленные лица Москвы, их жены и дети. Кто был познатнее и побогаче, с тех Саламонский не брал денег. В благодарность за обучение они делали ему богатые подарки.

Свой цирк он начал строить без копейки денег. Его подрядчик сам заплатил за место для цирка. В день открытия у него не было ни копейки. Кредитный рубль, полученный им за первый проданный билет, он спрятал, вставил его в серебряную рамку и хранил, говоря, что этот рубль якобы принес ему счастье. Был он вообще очень суеверен.

К приезду отца труппа еще не была в полном сборе. Ждали нескольких артистов из-за границы. Из русских артистов приглашена была труппа Федосеевского, известная своими икарийскими играми.

Федосеевский был антиподист, работал он ногами. Ему приносили подставку (иногда же он просто ложился на землю), он ложился на нее, подкладывал под спину валик и ногами подбрасывал своих партнеров-подростков. Когда те садились ему на подошвы, он толчком ставил их на ноги. Крутил их волчком, заставлял ложиться на спину. Подбрасывал их вверх в сидячем положении, и они во время полета успевали проделывать в воздухе сальтомортале и опять попадали к нему на подошвы в том же сидячем положении. Число таких сальто он доводил до двадцати пяти. Кроме того, он проделывал с подростками много разнообразнейших эволюций. Номер этот очень старинный. Его мало кто делает, потому что он требует большой тренировки и антиподиста и работющих с ним подростков. Подростки же с возрастом тяжелеют, становятся непригодными для работы, и надо обучать новую молодежь. Таким образом тренироваться надо долго, а работать всего несколько лет. Номер же этот всегда имел успех.