На алтарь любви - [33]

– Надо думать, я сумел раздеться, если только ты или Джорди не помогли мне.

– Нет, – ответила она. – Ты разделся сам. Джорди нализался до чертиков, а я…

– А ты была так изумлена, что остолбенела, превратившись в прекрасную статую.

– Едва ли, – ядовито возразила Кэтрин. – Будь это так, мы с тобой обсуждали бы сейчас, кого позовем на свадьбу.

Эта пикировка так понравилась ей, что она решила записать реплики, как только минутка уединения позволит ей снова стать Уиллом Уэгстэффом.

Том расхохотался, и в дверях появилась унылая физиономия Джорди.

– Вам что-нибудь угодно, хозяин? – скорбно поинтересовался он.

– Да! Принеси нам всем эля с водой, а хозяйке – хлеба с сыром.

– Хорошо, что хоть кому-то сегодня весело, – жалобно протянул Джорди и удалился.

Благодаря то ли шуткам, то ли элю с водой Том скоро пришел в себя и проследовал в гардеробную одеваться, оставив Кэтрин одну. Затем, когда они привели себя в порядок, он созвал военный совет.

– Мне расхотелось шататься из таверны в таверну и расспрашивать, не знает ли кто англичанина по имени Грэм, – с ухмылкой заявил он. – Если так и дальше пойдет, к концу месяца я допьюсь до белой горячки.

– Тогда как же нам найти Грэма в таком огромном городе? – с беспокойством спросила Кэтрин.

– Не волнуйся, жена, – успокоил ее Том. – Сэр Томас дал мне адрес одного голландского купца по имени Хендрик ван Слайс. Когда-то два его корабля были вынуждены укрыться в Портсмуте из-за шторма. Все его товары были бы конфискованы, если бы он не согласился поведать нам кое-какие сведения. Позволено обратиться к нему в самом крайнем случае. Он живет здесь неподалеку. Мы представимся торговцами, а уж там станет ясно, как себя вести.

Итак, Том, Кэтрин и Джорди, нарядно одетые и оживленные, снова стояли у дверей роскошного особняка – правда, не в Антверпене, а в Амстердаме.

– Если ты решил выдавать себя за торговца, – тревожилась Кэтрин перед тем, как они покинули постоялый двор, – не удивится ли ван Слайс, что ты заявишься к нему домой, а не в лавку, да еще с женой?

– Нисколько, – откликнулся Том. – Менеер ван Слайс ведет торговлю из дома. Его товары – посуда, меха и безделушки, столь любезные знати, – хранятся в подвалах и погребах. Твое присутствие не будет для него неожиданностью: голландцы дают женщинам куда больше свободы, чем мы, и жены часто ведут дела наравне с мужьями.

– Что ж, им можно только позавидовать, – прокомментировала Кэтрин.

Хендрик ван Слайс жил по-королевски. Как ни странно, он сразу согласился принять английского торговца. Том и Кэтрин ждали в просторном зале, на стенах которого красовались внушительных размеров географические карты голландских владений в заморских землях, а также невероятное разнообразие пейзажей, натюрмортов и морских видов.

– Опять коровы, – прошептала Кэтрин. На картинах почти всех голландских и фламандских художников присутствовали или корабли, или коровы.

Вскоре слуга вернулся и повел их по анфиладе изысканно меблированных комнат в кабинет в глубине дома.

Господин и госпожа ван Слайс поджидали гостей, устроившись в удобных креслах у камина. Торговец выглядел поистине величественно в черном бархатном камзоле, и рядом с ним его жена в наряде из серебристо-голубого атласа казалась еще стройнее и изящнее.

– Мистер Тренчард… – протянул ван Слайс, пригласив гостей присесть. – Наверное, вы родственник Неда Тренчарда?

– Весьма дальний, – признался Том. – Я только скромный торговец.

– Вот как! Надеюсь, вы не откажетесь перекусить прежде, чем мы осмотрим склады? Вы, наверное, из тех англичан, что пьют эль? Или предпочтете вино, как и мы?

– Вино! – ответил Том.

– Ну что же, очень хорошо, – улыбнулся ван Слайс и сделал знак слуге. Тот благоговейно принес и поставил на низкий столик лимоны, печенье, тарелки и завернутые в белоснежные салфетки приборы на четверых, а также бокалы тонкой работы. Кажется, голландцы превратили вкушение пищи чуть ли не в ритуал.

Мужчины начали разговор о делах. Несколько раз Кэтрин пришлось улыбнуться, соглашаясь с мнением супруга.

– Нет, милый, картин больше не надо. Фарфор продается куда лучше. В конце концов, есть необходимо всем, а на картины взглянут разок – и тут же о них забывают.

– Ваша жена – редкая умница, – одобрительно отозвался ван Слайс.

Они беседовали не только о картинах и посуде, но и о скатертном полотне и гардинах.

– Потом, – сказал ван Слайс, когда слуга принес блюдо с устрицами и свежий хлеб, – мы спустимся в погреба, и вы покажете мне, какие именно товары желали бы приобрести. Как я понял, вы не взяли с собой писца?

Джорди трудно было принять за старательного клерка, и сейчас его радушно принимали в кухне.

– Его обязанности исполняет моя жена, и лучшего писца мне не надо. Надежнее всего не выпускать секреты из дома, правда?

– Мое сердце радуется встрече со столь благоразумным представителем вашей страны, – с воодушевлением воскликнул ван Слайс. – Вы, англичане, редко извлекаете пользу из множества талантов, которыми Создатель наделил наших жен.

– Так вы часто ведете торговлю с англичанами, менеер?

– Да, сударь, очень часто. – Он подмигнул. – Мне нравятся англичане: в отличие от наших правителей я понимаю, что нам нужна ваша помощь, чтобы сдержать французов и всех, кому не терпится захватить нашу страну.