Н.Ф. (ненаучные фантазии) - [14]

- Порядочно, - сказал Гусаров. - Можно мне по вашей плотине перейти на другой берег?

- Отчего же нельзя? Переходите. Для того и строена, чтобы переходили. Невзирая на уровень воды в отдельно взятые сезонные периоды. Лишние объёмы мы сбрасываем, для чего предусмотрен водосброс. Как и желоб для прохода нерестящейся рыбы. Хариус здесь водится изумительных вкусовых качеств. Ходите в любое время, кроме зимы. Зимой реку обычно переходят по льду. Выше плотины. Причём зимой медведи, по обыкновению, впадают в спячку, - значительно добавил бобёр и замолчал.

- А что там, за плотиной? - спросил Гусаров.

- В общем-то, ничего примечательного, преимущественно лес. Смешанный, еловый, с вкраплениями соснового. Некоторый интерес представляет реликтовая кедровая роща за железной дорогой, однако она находится под защитой государства и вырубка кедра в ней запрещена категорически.

...Миновав плотину, Гусаров лёгким шагом взошёл на холм. С вершины взору открывалась дивная панорама окружающих далей. Несколько минут он любовался распрекрасными отеческими просторами, вдыхая полной грудью напоенный вечерней росяной влагой лесной воздух. Опушка берёзовой рощи была намечена Гусаровым крайней точкой в его пешей прогулке, достигнув которой, он намеревался повернуть обратно. И вот, стоя у кромки березняка, он ощутил некую вибрацию воздушных масс, некое напряжение силовых линий и отклонение магнитных полей, притягивающих его вглубь леса не хуже магнита и служащих незримой нитью Ариадны для его обострившихся донельзя чувств. Гусаров уподобился лесному хищнику, выискивающему жертву по оставленному ею запаху. Он отчетливо видел цель и следовал к ней, пока не упёрся в незримую преграду. Это была энергетическая защита, сходная с той, что окружала его заимку, только в отличие от гусаровских работодателей, установившие её не позаботились о сокрытии своего местопребывания. Она отлично выполняла предназначенную ей роль, не пуская посторонних за границу охраняемого периметра, но позволяла без труда рассмотреть то, что находилось по ту сторону силового заграждения. Гусаров в восхищении замер. Энергетический колпак накрывал астродром, несомненно, инопланетный. На бетонных (или изготовленных из напоминающего бетон материала) плитах выстроились корабли различных форм и размеров, между ними сновали открытые платформы, гружёные контейнерами, ящиками, коробками, тюками, баллонами, клетками и гиалоидическими цилиндрами. Обслуживающий персонал тянул к распахнутым люкам чёрные толстые кабели и гибкие серебристые шланги с блестящими штуцерами на концах. Инопланетяне наблюдались двух типов: в астродромных командах служили двухметровые серокожие длиннорукие великаны, экипажи кораблей состояли из зелёнокожих карликов, ростом чуть выше десятилетнего земного ребёнка. У тех и других были непропорционально большие головы, вытянутые миндалевидные глаза, лишённые зрачка и радужной оболочки, тонкие безгубые рты и едва заметные носы. Серокожие носили на бёдрах нечто, напоминающее набедренную повязку, “little green mens” (“маленькие зелёные человечки”) щеголяли нагишом. Случайного зрителя никто не замечал, часовой (был и часовой, тот же серокожий, облачённый в сиреневую броню с автоматом (лазерным излучателем, плазменным ружьём, ручным дезинтегратором, распылителем материи) на груди, расхаживая по периметру, останавливался аккурат напротив Гусарова и поворачивал вспять. В какой-то момент Гусарову почудилось, будто серокожий караульный ему подмигнул, но это, конечно же, был обман зрения и не более.

Увлечённый зрелищем, он прозевал тот миг, когда сумерки превратились в ночь. Иными словами, на лес пала ночная тьма и Гусаров, оторвавшись от созерцания инопланетных чудес, осознал, что заблудился. Включив фонарик, он направился прочь от астродрома, держась мысленно проложенного курса, должного, по примерному расчёту, вывести его к реке, попутно вспоминая, по каким приметам нужно ориентироваться в лесных чащобах. К стыду своему, он вынужден был признать, что не помнит ни единого способа ориентирования, кроме связанного с Полярной звездой, но как обнаружить эту самую Полярную звезду, он определённо не представляет. Его знания в этой области сводились двум вещам: прежде всего необходимо найти на небе созвездие Большой Медведицы и уж затем от него вести мысленную линию на искомый объект; сама Большая Медведица напоминает ковш.

Размышляя таким образом, Гусаров пришёл к неутешительному выводу, что из леса ему, скорее всего, не выбраться, однако, к своему вящему удовольствию, панике не поддался и продолжал упрямо двигаться по намеченному маршруту. За что и был вскоре случайным образом вознаграждён.

Спасительную нить Ариадны протянули ему, сами того не подозревая, рыжие лесные муравьи. Обходя вывороченное с корнем раскидистое дерево, он заприметил невдалеке россыпь медленно перемещающихся огоньков, освещающих лес тусклым призрачным светом. Здраво рассудив, что терять ему нечего, Гусаров побрёл на это свечение. При ближайшем рассмотрении огоньки оказались светящимися букашками, которых тащили в жвалах муравьи. Муравьи были необычными, как и всё, что увидел и с чем повстречался Гусаров в этом зачарованном краю. От привычных рыжих лесных муравьёв вида Formica rufa их отличала длина тела (около пяти сантиметров навскидку), высота в холке, сиречь груди (клиренс (шутливо определил Гусаров) не меньше двух сантиметров), размеры голов, глаз и жвал. Жвалы напоминали острые изогнутые серпы, отливающие под лучом фонарика антрацитовой чернотой. Да и букашки, в сущности, были не букашками, а букашенциями, эдакими накачанными стероидными репликами миленьких микроскопических, едва заметных букашечек и светились они ровным неоновым светом и несли их муравьиные голиафы бережно и отчасти даже торжественно, и было удивительно, как муравьи умудряются не проткнуть их мягкие покровы своими прочными серпообразными мандибулами. Нескончаемый муравьиный поток, шурша и поскрипывая, неспешно тёк мимо Гусарова и исчезал среди деревьев. Гусаров пошёл вдоль потока, гадая, где он иссякнет и куда его, Гусарова, сподобится выбросить течением. Течение вынесло его на поляну, к четырем исполинским муравейникам. Но не муравейники сами по себе (хотя и они тоже) потрясли гусаровское воображение, а то, что находилось в центре поляны, оберегаемое целым легионом муравьёв-солдат. В центре поляны из земли торчал мощный рычаг. Был он похож на массивный черенок лопаты, вкопанный наполовину в грунт, с ухватистым подковообразным навершием. Гусаров сторожкой рысью приблизился к рычагу. Муравьиный караул угрожающе привстал на передних лапах и страшно задвигал челюстями.