Н.Бараташвили - Мерани - [6]
Теперь, когда определена центральная метафора, выявлен стержневой образ стихотворения, когда стало ясно, о чем в стихотворении идет речь, можно прояснить и остальные темные места подстрочника. Подстрочный перевод первых двух строк четвертой строфы – стон сердца, остаток любви, – отдать волнению моря и твоему прекрасному, самозабвенному, безумному стремлению (порыву) – требует корректировки. Во-первых, остаток любви – неудачный перевод грузинского трпобис нашти, которому в этом контексте больше соответствует след, итог любви – особенно последнее значение. Во-вторых, для стремления (порыва) воображения грузинскому гажурса больше соответствует значение безудержный, а не безумный. (В любом случае это значение следовало привести хотя бы в скобках.)
Следует напомнить также, что слова черный ворон выроет мне могилу не следует понимать буквально; ворон у Бараташвили и здесь метафорический и может существовать только в ряду: выроет могилу – ворон, засыплет землей – вихрь, отпоет – коршун и т.п. Любая конкретизация, любое добавление русскому переводу этой метафоры противопоказаны, перенося ее в реальный план и тем самым превращая в абсурд, каким является в русском контексте роющий землю ворон.
Теперь у нас есть возможность уточнить подстрочник и для наглядности дальнейших рассуждений представить его читателю в уточненном виде (начиная со второй строфы, первая, не нуждающаяся в уточнениях, уже процитирована в начале статьи):
Уточнив подстрочник, мы можем сравнить если и не все, то хотя бы лучшие переводы «Мерани». Но для того, чтобы сравнивать переводы, надо определить контрольные точки, для чего достаточно сравнить уже цитировавшиеся переводы Тхоржевского и Пастернака.
Перевод Тхоржевского можно было бы считать удачным и в целом (даже несмотря на некоторую его архаичность), если бы переводчик не перевел вторую строку второй строфы как жизненный мой путь, молю, укороти:
Неудачны в первой половине перевода и места дорог не разбирая; пусть кину край родной и полный красоты, безумный твой полет; но нам важно отметить и те места, где Тхоржевский переводил не буквально, а сознательно отступая от подлинника. Метафору Бараташвили черный ворон выроет мне могилу переводчик заменил на ворон выклюет глаза мои, а крик коршунов – на карканье ворон, – замены позволительные, особенно если учесть, что метафора с вороном в русском контексте держится на грани допустимого.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга раскрывает мистификаторский талант Пушкина, благодаря которому поэту удавалось оберегать свои честь и достоинство. В результате наши представления о его происхождении и смерти, многих поступках и фразах, о содержании его главных произведений до сих пор держатся на инициированных им самим мифах. Книга построена на документально подтвержденных фактах, на произведениях и переписке Пушкина и свидетельствах современников поэта. Как и во всем, чего бы он ни касался, Пушкин был гением и в своих мистификациях.
В новой книге известного слависта, профессора Евгения Костина из Вильнюса исследуются малоизученные стороны эстетики А. С. Пушкина, становление его исторических, философских взглядов, особенности религиозного сознания, своеобразие художественного хронотопа, смысл полемики с П. Я. Чаадаевым об историческом пути России, его место в развитии русской культуры и продолжающееся влияние на жизнь современного российского общества.
В статье анализируется одна из ключевых характеристик поэтики научной фантастики американской Новой волны — «приключения духа» в иллюзорном, неподлинном мире.
Диссертация американского слависта о комическом в дилогии про НИИЧАВО. Перевод с московского издания 1994 г.
Научное издание, созданное словенскими и российскими авторами, знакомит читателя с историей словенской литературы от зарождения письменности до начала XX в. Это первое в отечественной славистике издание, в котором литература Словении представлена как самостоятельный объект анализа. В книге показан путь развития словенской литературы с учетом ее типологических связей с западноевропейскими и славянскими литературами и культурами, представлены важнейшие этапы литературной эволюции: периоды Реформации, Барокко, Нового времени, раскрыты особенности проявления на словенской почве романтизма, реализма, модерна, натурализма, показана динамика синхронизации словенской литературы с общеевропейским литературным движением.