Н.А. Львов. Очерки жизни. Венок новоторжских усадеб - [24]
Львов, мастер усадебного строительства, с умением гармонично вписать свои постройки в ландшафт, проявил себя и как грамотный, чуткий архитектор-градостроитель, “тонко чувствующий особенности городской ситуации и отвечающий им своими сооружениями, придавая городскому ансамблю новые качества”[155].
Известен целый комплекс зданий, созданных по проектам Н.А. Львова для новоторжского Борисоглебского монастыря:[156] одноименный собор, надвратная церковь-колокольня во имя Спаса Нерукотворного образа и Крестовоздвиженская монастырская часовня на Торговой площади. Такое активное участие архитектора в монастырском строительстве нам представляется не случайным. Вероятно, это была своеобразная плата Львова за разрешение, данное ему Тверской епархией на строительство усадебного храма на особых условиях: как домового бесприходного.[157] При жизни архитектора был построен только Борисоглебский собор.
Собор возводился при участии императрицы. 30 мая 1785 г. по пути в Москву Екатерина II со свитой прибыла в Торжок. На Петербургской заставе ее встречали вице-губернатор Твери, городничий, предводитель дворянства, духовенство. “Пели канты”, новоторжские красавицы преподнесли “кожаные кисы и туфли, шитые золотом”. На обратном пути в Петербург императрица заехала в имение Грузины к М.А. Полторацкому, а 9 июня 1785 года в Торжке был праздник. Императрица прибыла в древний Борисоглебский монастырь на литургию, после которой совершилась закладка нового собора.[158] Происходило это торжественно: государыня собственноручно посеребренными молоточком и лопаточкой уложила первый камень собора. Об этом Львов сообщал в письме А.Р. Воронцову: “Изволила государыня закладывать в Торжке соборную мою церковь”.[159]
Архитектору предстояло новый собор поставить на месте древнего “угрожающего падением” собора.
Львову удалось гармонично вписать новый храм в ансамбль монастыря, удачно выбрано место — с разных сторон собор воспринимается по-разному: от реки, из центра города, открывается его нарядный шестиколонный портик, со стороны въездных ворот мы видим сразу два фасада, создающие эффект монументальности.
Борисоглебский храм — один из лучших образцов русского строгого классицизма, Львов утверждает в нем основные принципы своего творчества: компактность объема, строгость форм, сдержанность украшений, прекрасные пропорции.
Стремясь к стилевому соответствию архитектуры и интерьера, Львов разработал проект убранства собора. Пол был выложен чугунными плитами, колонны и стены отделаны “под мрамор” палевого цвета:
“...небесный свет преизобильно повсюду блистает. Не златая пышность тяготит там стены и столбы; но едва священная простота важное украшение составляет ...светлый купол резною работою искусно украшенный”.[160]
Главный иконостас был ротондальным, все 37 икон для него “писаны на казенный счет” неизвестным тогда В.Л. Боровиковским. В 1789 г. был утвержден план иконостасов, и новоторжское гражданское общество обратилось к Львову с просьбой поручить живописцу под его “смотрением” написать 37 образов. В декабре 1792 г. Львов сообщал “почтенному купечеству”, что “поручик Боровиковский взялся означенные 37 образов написать за 1600 рублей... Образа ныне все готовы, опыт художества оных имеете вы теперь в 7-и доставленных двунадесятых праздниках, а денег получено по распискам живописца 700 рублей...” и просил поскорее выплатить оставшуюся сумму: “тем более, что я порукою в исправном платеже... Я буду ожидать присланного вашего в генваре месяце...”, потому что Боровиковский отправляется в Могилев.[161]
Современник описывал иконостас Борисоглебского собора: “...алтарь отнюдь не великолепен, но неизъяснимо величествен. Синий с золотыми жилками мрамор — его основание; весьма приличная резьба — украшение, а у места поставленные образа — все его величество... сия красноречивая для глаз гармония удачнее проповедует всех ораторов.
Благовещение — примечательный образ. Мария и Архангел все внимание на себя обращают. Невозможно постигнуть, как изобразила кисть живое удивление в первой, и нечто небесное, важности исполнено во втором ... Успение — другой, равно искусственный образ!.. Ах! Не можно без чувственного сердца изображать с таковою точностью страстей!”.[162]
В нише, на помосте из белого мрамора, находилась рака с мощами основателя монастыря, преподобного Ефрема Новоторжского. Она была выполнена по проекту Н. Львова: дубовая, “покрыта серебряными позлащенными досками, подножками для нее служат львиные позолоченые лапы. На мраморном пьедестале, на металлической доске была надпись: “...во славу Бога дивного о Святых своих сия рака сооружена святому угоднику Его преподобному Ефрему архимандриту Новоторжскому чудотворцу иждивением усердных дателей при благословенном царствовании благочестивейшего великого государя императора Павла Петровича 1798 г. по чертежу и под руководством действ. с. с. Ник. Алекс. Львова и самый храм сей созидавшего”.[163]
Не прошло и полувека, как появился новый стиль, иные вкусы и представления о красоте. В 1840 году на месте львовского “недостаточно великолепного” иконостаса соорудили новый, “соответственно величию храма”, резной, вызолоченный червонным золотом, с большими царскими вратами.
