Мюнхгаузен: История в арабесках - [126]

- Видишь ли ты рядом с собой своего ангела-хранителя? - гаркнул на него портной, так как в эту минуту луч света прорезал темноту комнаты. Впоследствии мы узнали, что как раз в это время слуга пересекал двор с фонарем в руке. Поистине чудесно, что небесный посланец избрал это естественное обстоятельство, чтобы сделать свое явление более убедительным.

- Я вижу все, что вы видите. Вы меня почти так же сбили и спутали, как швею, - ответил бес на вопрос портного.

Последний спросил демона, как выглядит ангел, и услышал в ответ:

- Как всякий ангел: одеяние белое, из кисеи, голубые крылья с золотой каймой.

Демон отвечал как на этот, так и на прочие вопросы ворчливым голосом и крайне неохотно. Видимо, его тяготил представитель небес. В течение затеянного по сему случаю разговора он, между прочим, сказал:

- Это ужасно - иметь еще на шее ангела, когда я никогда в них не верил.

Но тут Кернбейсер, до сих пор державшийся в тени, нанес демону прямой удар. Он быстро возразил ему, что, согласно его образу мыслей, он вообще не должен был бы верить в загробный мир, а между тем он теперь торчит в нем с руками и ногами. Этот довод поразил демона, он присмирел и после этого примирился с мыслью об ангеле.

Последнему тут же поручили справиться в соответствующем месте, когда должно произойти обращение кузнеца-магистра. Тот обещал сейчас же выехать по этому делу и, так как дороги были еще плоховаты, вернуться через три дня к семи часам вечера, вернее всего, с благоприятной резолюцией.

Прошло три дня в тихом ожидании. Всякий понимал, что ангел знаменует новую перипетию в этой драме чудес. Эшенмихель пересмотрел все, что мог найти об ангелах в каббале, у гностиков и у Эммануила Сведенборга [94]. Кернбейсер со слезами на глазах глядел в облака и сочинял красивые стихи, в которых воспевал одухотворенный взгляд теленка [95]. Девица Шноттербаум, которая едва могла подняться с постели, тихо теребила одеяло, странно поглядывала перед собой и порой невольно приговаривала:

- О чем бес умолчал, то ангел обнаружит.

Но на третий день в семь часов все были в сборе, кроме ангела. Демон, поднявшись, как обычно, из области желудка, не мог ничего сообщить об отсутствующем, был краток, даже несколько насмешлив и сказал:

- Совершенно очевидно, что на таких людей нельзя полагаться.

После этого магический излил поток проклятий, увещеваний и ругательств на отсутствующего, имея в виду привлечь его этим. Но все было тщетно. До двенадцати были бесплодно использованы все методы тауматургии. Негодный демон смеялся и кричал беспрестанно:

- Меня не спасут! Меня не спасут! Юхейрассасса! Юхейрассасса!

Наконец девица Шноттербаум так ослабела от этого, что готова была лишиться чувств. Кернбейсер поймал поднятую руку портного, который собирался применить жест небесного принуждения, и воскликнул:

- Ты слишком резок, о необычайный муж! Твои дарования и силы приспособлены только для грешных духов, а эти сладостные, блаженные, розовые, окрыленные мальчики требуют нежного обхождения. Поэтому я предлагаю следующее: ты оставляешь за собой духа и передаешь ангела мне и брату Эшенмихелю, который поможет мне своими познаниями.

Такое разделение обязанностей встретило сочувствие у магического и тотчас же было осуществлено. Кернбейсер уселся против одержимой и запел нежным голосом:

О легкое творение,

Где ты шуршишь крылами?

Мы жаждем исцеления.

Явись, кружа над нами.

Ведь ты - воспоминание

О прожитых мгновениях,

О детском лепетании,

О детских вожделениях.

Про то святое время

Ты нам поведай ныне.

Ты с нами был в Эдеме,

Ты с нами был в пустыне,

Где жажду человека

Один лишь утоляет

Тот ключ, что из-под века

Святой струей стекает.

Больная зарыдала, и ангел тотчас же явился. Он извинился за опоздание и заявил, что во всем виновато его чрезмерное усердие. А именно: он, как неудержимо летящее ядро, перемахнул через цель, т.е. через небесные чертоги, и устремился все дальше и дальше в так называемое великое ничто. Правда, заметив ошибку, он тотчас же повернул обратно, но из-за этого стремительного полета потерял время и сбился с пути. Что же касается спасения, то таковое произойдет тринадцатого декабря в восемь часов вечера. Ангел откланялся. Демон рассмеялся и сказал:

- Будь я не я, если это случится тринадцатого декабря. Но у меня еще есть кое-что на сердце, а без этого о спасении не может быть никакой речи.

- Что же у тебя на сердце? - спросил Кернбейсер.

- Не спрашивайте меня об этом, сударь, - возразил демон. - Это роковая штука, от нее никому не может быть пользы, а двоим большой вред.

Эшенмихель задумался и попросил Кернбейсера прекратить расспросы, так как и в отношении демонов надлежит соблюдать деликатность.

- Нет, - возразил Кернбейсер. - Если у него есть что-нибудь на сердце, то он не успокоится, пока не избавится от этого.

Увы, демон оказался прав. Тринадцатого декабря в восемь часов вечера никакого обращения не последовало. Уже какие-то слова вертелись у него на языке, но тут ему снова пришла на ум кощунственная мысль, и он быстро соскользнул опять вниз, так что все мы слышали шум, похожий на падение мешка. Магический портной заорал: