Теперь она спала. Мерл, весь в напряжении, лежал на боку. От ее прерывистого храпа у него сводило зубы, он больше не в силах ее выносить. Но надо потерпеть еще немного.
С крайней осторожностью он откинул одеяло и встал. Ноги прошуршали по ковру. Войдя в ванную, он зажег свет и открыл правый шкафчик под раковиной. Взял маленькие ножницы и прокрался обратно в спальню.
Несколько минут он стоял возле кровати, с отвращением глядя на Флору. Боже, какая гадость. Она сколько угодно может говорить, будто ей пятьдесят два, но ей шестьдесят: тощая, уродливая, она каждый день пытается бороться с возрастом с помощью виски, макияжа, рыжей краски для волос и лака для ногтей и каждый день проигрывает битву. У нее есть всего одно достоинство — деньги. Из-за них-то он и женился на ней месяц назад.
И сейчас намеревается заполучить их и избавиться от нее.
Наклонившись над кроватью, он осторожно отстриг локон ее волос и несколько тонких полосок ногтей. Флора пошевелилась в пьяном сне, заставив его дернуться. Затем она вздохнула, сглотнула и снова захрапела. «Свинья», — подумал он, и его юное лицо скривилось в брезгливой гримасе.
Он быстро вернулся в ванную, убрал ножницы и выключил свет. Дошел в темноте до двери в коридор. Слава богу. Флора сама предложила спать в разных спальнях. Иначе он спятил бы. Мысль о том, чтобы спать с ней в одной постели всю ночь, каждую ночь, заставляла его содрогаться.
Он закрыл дверь и поспешил в свою спальню. Ему просто необходим душ, он чувствует себя таким грязным. Боже мой, насколько же Флора омерзительна! Он понятия не имеет, как сумел прожить с ней целый месяц. Хвала небесам, он не из тех, кто легко впадает в ярость. А то уже раз двадцать удавил бы ее!
Приняв душ и надев золотистую пижаму, он побрызгал одеколоном на щеки и шею, забрался в постель, сунул сигарету в мундштук слоновой кости, закурил и принялся трудиться над куклой. Она почти закончена, все, что осталось, — пришить на место волосы и ногти Флоры.
Закончив дело, он улыбнулся и вздохнул. «Готово», — подумал он. Наконец-то он будет свободен от этого людоеда в женском обличье. Никогда больше он не услышит ее гнусный голос, не ощутит ее грубых сухих прикосновений, ее насыщенного парами виски дыхания, не унизит себя ее вульгарными стонами. Еще месяц такой жизни, и он превратится в пускающего слюни идиота!
Злобно усмехаясь, Мерл начал втыкать булавки в живот куклы, в спину и грудь. «Сдохни, старая карга, — думал он с восторгом. — Сдохни! Сдохни!»
Флора всхрапнула и внезапно проснулась. Вгляделась приоткрытыми глазами в темноту спальни. Спустя несколько мгновений пьяно зашарила руками, ощупывая кровать рядом с собой.
Улыбнулась. «Боже мой», — подумала она, включая лампу на столике. Откинув одеяло, она встала и, пошатываясь, дошла до двери в коридор, заперла ее негнущимися пальцами, после чего поковыляла в ванную.
Стоя перед зеркалом у туалетного столика, она отклеила ресницы и сняла макияж. Пьяно улыбнулась своему отражению. «Мерл, ах, Мерл», — подумала она. В какое восхищение приводят ее его знаки внимания. Раскрыв рот, она вынула верхнюю челюсть и бросила в стакан с водой. Мерл такой романтичный, так ее волнует. Флора подняла руку и стянула парик.
Она на миг надула губы при виде своей абсолютно лысой головы, затем передернула плечами и, захихикав, выключила свет и отправилась в постель. Неважно. Мерл никогда не узнает. Она провела накладными ногтями по простыне. Как она любит впиваться ими в его спину. «Ах, Мерл», — подумала она и громко икнула.
Она просто знала, что все это будет длиться вечно!
