Мю Цефея. Повод для подвига / Бремя предательства - [4]

Заметив его взгляд, паренек гордо сказал:

— Все хвалят тебя за такой улов. Клан решил поэкспериментировать, — он замялся, как бы не решаясь говорить, воровато огляделся и продолжил. — Говорят, там что-то нашли. Странный буджум иногда сам по себе начинает летать — потому и привязали…

— Буджум?

— Так его все стали называть… Какая-то сказка низкорослых… — он сделал извиняющийся жест. Народ темноты и холода был толерантен, но только к полезным членам сообщества. Хотя других тут и не водилось. — Не хотел тебя обидеть.

— Странно, что кто-то тут читал Кэрола… Я согласен — подходящее название.

Паренек неопределенно пожал плечами.

— Расскажи лучше, что нового в Граде и есть ли вести из Верхних Миров?

— В Северном городе при посадке промазал шаттл с Циклопа и нырнул в атмосферу — никого не спасли. Говорят, они были новички — не рассчитали параметры посадки. Еще у нас тут пропал клипер, уже как дюжину циклов должен был вернуться…

— Может, и вернутся еще…

— Нет, это же не ты… — они помолчали, отпивая горячий напиток мелкими глотками. — Да, еще говорят, бойня в во второй Системе заканчивается.

— И кто победил?

— Нам с тобой как бы все равно?! Далеко мы. И получили с лихвой уже, — криво усмехнулся Бэнни. — Европу так «низкие» и не взяли, да и на орбитах неспокойно. Паритет вроде, о мире говорят, но такое уже сколько раз было…

Они молча наслаждались пахучим напитком. Что-что, а молчание они оба ценили… Названный чаем напиток пах странно, но насыщал хорошо и приносил тепло — согревая старые кости.

— Если течение в третьем слое не переменится, то в следующие дни должен быть лов, — сказал, улыбнувшись, старик, и глубокие морщины вокруг его глаз стали вроде солнечных лучей в верхней стратосфере.

— Ты снова выйдешь на охоту?

— Конечно.

— Говорят, что взрослый буджум так огромен и силён, что может схватить своими щупальцами и утащить на дно даже самый крупный клипер, или даже затянет его в водоворот после своего нырка. И за ним всегда следуют огромные косяки молодых цеппелинов. Поэтому все думают, что ты больше не ловишь «на буджума» — он тебя отверг…

Старик ласково потрепал его по плечу, испещренному уже узорами кланового татуажа.

— Не слушай никого. Все это сплетни. Океан большой, и в каждом из семи Городов уже сложился свой фольклор.

— Что это такое?

— Сказки, небылицы, саги, как и эта про Буджума.

— Понятно. Ты много странных слов знаешь. Но я все равно хочу с тобой туда, вниз.

Старик вздрогнул и пролил на себя дымящийся напиток.

— Нет.

Парень окончательно насупился, и они расстались после позднего обеда. Старику нечего было ему сказать — его время еще не пришло.

Вернувшись на клипер, он быстро заснул. Ему приснились холодные фьорды его молодости, когда он бывал у гросэльтерн на школьных каникулах — суровая северная красота, замешанная на бабушкиных историях и юношеской радости от свободы и веры в радужное завтра. Там, во снах, он снова вдыхал холодный и соленый морской воздух, там ему было просто и легко. Такие сны расслабляли и придавали сил, а морщины все больше смеялись на его лице.

Обычно, когда пропадал холодный привкус соли на губах, он просыпался и шел будить паренька, а затем они отправлялись на охоту.

Только теперь он был один — не стоит брать мальчишку в последний лов. Время Бэнни еще не пришло, а его заканчивалось… В жизни, как это ни печально, есть конец всему — любви, жизни, страданиям. Нет конца только надежде… Нельзя потерять надежду, но как иначе, если он провел полжизни в бесконечном блуждании по бездонному океану?!

В этот раз он пойдет далеко вниз, к самому северному полюсу. Он решил, что отправится в свой последний лов со старым атмосферным такелажем — негоже тянуть за собой на погибель молодые несмышленые пузыри-цеппелины. Там тоже всегда много молодых цеппелинов, и это неспроста — вряд ли им понравится, если он притянет их собратьев на «аркане» своего клипера… Нужно навестить шестиугольный ураган или то, что он из себя представляет. Гексагон недоступности. Прыжок вниз разрешит все его вопросы. В этот раз он будет последним.

— Нам конец! — отрешенно подумал Бьёрн, не вслушиваясь в крики напарника. Судя по показаниям приборной панели, пару минут назад их корабль-матка погиб. Ребята на «Одиссее», видимо, пытались выйти на низкую орбиту, чтобы уклониться, так как вспышка взрыва полыхнула не там, где они должны были быть. И теперь их единственная возможность вернуться дрейфовала, став облаком радиоактивных обломков в области внутреннего кольца D, а они с напарником прыгнули в глубину, уходя от преследователей.

Они увидели, как вспышка ядерной детонации на миг осветила грязно-желтую вату туч над ними, бросив причудливые тени на пелену сплошного облачного покрова внизу, в бездне, куда они падали, стараясь укрыться.

Затем взревела сирена противометеоритной защиты.

Его напарник, бывший военный пилот, кареглазый весельчак Андрей, быстро сориентировался и сбросил верхний парус-баллон их атмосферного такелажа.

Бьёрну показалось, что что-то промелькнуло в облаках, и тут же корабль содрогнулся от удара.

Упавшая из, казалось, самого серпа колец, торпеда разнесла сброшенный парус — просто разорвала его в клочья. И им тоже досталось. От удара он потерял сознание…