Мю Цефея. Переломный момент - [12]

Ендальцева засмеялась тихим, невесомо-хрупким голосом.

— Поясните, пожалуйста, смысл предпринятых вами недавно действий.

— Когда я поняла, что мое тело меня убьет гораздо раньше, чем я отыщу способ обуздать старость, я поняла, что пришло время для решительных действий.

Алевтина Сергеевна сделала паузу. Кадавр осторожно поднес блюдечко с чаем к губам хозяйки. Хозяйка сделала аккуратный глоток, удовлетворенно шевельнула веками. Кадавр поставил блюдце на стол.

— И вы предприняли попытку создать новое — полностью искусственное тело?

— Да.

— Здесь? В не приспособленном для этого сквоте, без Линии Доставки? В районе, который обходят своими маршрутами транспорты? В совершенно антисанитарных условиях?

— Именно. При работе с неживым стерильность необязательна.

— Судя по всему, не все пошло гладко? Выглядите изможденной.

— Не обращайте внимания на цвет лица. Это из-за растворов. Там другой переносчик кислорода, не гемоглобин. Гораздо более… продвинутый.

— Тоже ваша собственная разработка?

— Разумеется.

— Что было дальше?

— Для изготовления нового тела мне нужны были две вещи: «пена» и активатор, программа которого позволяет оценить ДНК прототипа и преобразовать заключенную в ней информацию в алгоритм, который заставит универсальный композит создать жизнь из неживой основы. С другой стороны, мы и так состоим из неорганических элементов, из которых, как из кубиков конструктора, сложены органические соединения — и в результате наши с вами тела. «Пену» я получила, пусть и не с первой попытки. Взломать сервер службы доставки в наше время способен даже младенец. С настройкой координат сложнее. Дважды я промахивалась. На третий раз мне повезло. Тот «снеговик», на которого вы наткнулись, должен был просто принести «пену» сюда, ко мне, но оказался чересчур лояльным к хозяйке и вступил за нее в бой.

— Это вы ему приказали? — спросил Симагин.

— Ну что вы, право. Мои модули… Это уже нечто большее, чем простые активаторы. Они находятся со мной в постоянном контакте, хвала Сетернету, и самообучаются в процессе, знаете ли. Некоторые даже способны принимать самостоятельные решения — вот как сейчас. Я рада, что никто не пострадал. Доктор не в счет — поделом этому продукту бесконтактной медицины, пусть вспомнит, с чего все когда-то начиналось. Но речь не о нем. И даже не о моем цербере-хранителе. Остальные активаторы в силу специфики их функционирования должны были тем временем изучить довольно большой объем исходного материала, чтобы можно было рассчитывать на успех.

— Насколько большой объем?

— Все мое тело. В результате от него практически ничего не осталось. Зато теперь у меня две сотни резервных копий своей ДНК, перекодированных в формат, при помощи которого можно управлять высокоорганизованными процессами в универсальном композитном субстрате. Теперь я могу снова и снова создавать себе тела — по мере износа прежних.

— Это понятно. — сказал Симагин. — Новое тело, абсолютно искусственное, обеспечивающее все потребности живой головы… Никакой проблемы тканевой совместимости, никакого клеточного старения… Да, все это здорово. Но как быть с вами?

— А что со мной не так? — прищурилась старуха.

Симагин не терпел говорить женщинам такие вещи. Он ненавидел говорить женщинам такие вещи. Но другого выхода у него не было.

— Вы старая, Алевтина Сергеевна, — сказал Симагин, ненавидя себя в эту минуту.

Старуха вздрогнула. То есть вздрагивать ей было особенно нечем — но по мимическим мускулам лица прошла явственная судорога.

— И… что же с того? — с вызовом спросила она.

— У вас изношенные сосуды. Неминуемый инсульт лет через десять-пятнадцать, даже с учетом наночистки кровеносного русла от атероматозных бляшек.

Алевтина Сергеевна по-новому взглянула на Симагина.

— Высшее медицинское?

— Незаконченное.

— Война?

— Увы.

— Жаль. Но… Вы до обидного правы — я и впрямь древняя старуха.

Симагин рискнул поднять глаза. На сморщенных, обескровленных до полной бесцветности губах блуждала мечтательная улыбка.

— И мне, как любому другому старику, год от года все сильнее хочется жить — ведь каждый год может стать последним. Это так страшно, вы себе даже не представляете, юноша.

Симагин, как ни странно, очень даже представлял. Война любого способна превратить в такого вот старика. Особенно война гражданская. Вслух он ничего не сказал.

— И вы правы еще в одном. У меня действительно теперь появились те десять лет, которых меня лишили бы изношенное сердце и отказавшие почки. За десять лет я решу проблему старения сосудов. А заодно — проблему отмирания мозговых клеток. И много еще других проблем. Я хочу жить вечно, Мишель. Прекрасный стимул для того, чтобы поработать на совесть. А вы хотите жить вечно?

Симагин угрюмо молчал. Жить вечно ему было незачем.

— Конечно же, хотите. Просто вам пока некогда над этим задуматься. А я просто хочу выиграть у вечности немного времени, а потом отыграться окончательно.

— Бессмертие?

— Именно. Я на полпути к нему. Возможно, даже ближе. Но мне нужно время. Подарите мне его, Мишель. Если сейчас вы дадите делу ход, все пропало. Если нет… Ведь я подарю свои открытия остальному человечеству. Такими сведениями нельзя владеть в одиночку. Дайте всем нам шанс, а?