Мю Цефея. Цена эксперимента - [22]

— Что со мной? — испуганно спросил он ближайшего иу-еу.

Тот закрыл мордочку концом пушистого хвоста. Тактичный жест нежелания говорить, Акихиро помнил его из обучающего фильма. Существовал у иуд и нетактичный отказ, крайне неприятный для того, кому он предназначался. Познакомиться с ним на практике Акихиро вовсе не хотелось, и он молча двинулся дальше. Несколько минут он внимательно следил за собой, но потом плюнул и отдался удовольствию прекрасного в своей свободе движения.

В лагерь отряд пришел после захода солнца. Темнота на Урании была не полной — давала о себе знать близость центра галактики, наполненного звездами, как давешний бочажок головастиками. Однако рассмотреть лагерь Акихиро не успел. Усталость накатила внезапно и сразу свалила с ног, точно полный стакан водки на голодный желудок. Он плохо запомнил, как его куда-то вели, как заставили проглотить сладковатое пюре, как показали постель. Восторженно охнув, он рухнул в сон, будто в шахту лифта. Однако в нижней точке падения его встретил не мрак беспамятства, а калейдоскоп лиц. Это были лица парней, смытых в небытие «грибным дождем». Мертвые солдаты смотрели на Акихиро прямо и строго, словно святые с икон.

Акихиро не умел молиться, поэтому просто склонил перед ними голову.

* * *

Здравствуй, Машенька.

Более месяца пролетело с моего прошлого письма, и событий в этом отрезке времени уместилось столько, что возьмись описывать, потеряешь еще месяц. Поэтому для сегодняшнего рассказа я волевым усилием вырву из ткани действительности лишь один клок, самый яркий.

Не сомневаюсь, душа моя, ты уже поняла по корявым красотам первых строк, что я нетрезв. Это абсолютно верное наблюдение, Машенька! Больше того скажу — я пьян, пьян вдребезги. И не без причины. Мы только что вернулись с операции, где сука-жизнь бесстыдно показала мам, в смысле нам, свое раскрашенное, как у шлюхи, еб… прости, табло. За «шлюху» тоже прости.

А ведь еще утром ничто не сулило этой сучьей демонстрации. Нас направили сопроводить небольшую колонну с горючим для соседней заставы. Пара бензовозов, пара БМП охранения, командирский джип-амфибия и я на мотодельтаплане в качестве передового разведчика. «Диких» иуд в окрестностях базы не встречали уже с полгода, и народишко расслабился. Не расслаблялся только я, потому что в воздухе надо держать ухо востро, а нос по ветру. Иначе можно крупно влипнуть — как в переносном, так и в прямом смысле. Джунгли тутошние плюются во все летающие предметы разнообразными семенами. Некоторые семечки размером с кулак и сплошь усеяны колючками, а некоторые в липкой слизи и воняют так, что неделю не отмыться. К счастью, готовые к зенитной стрельбе растения видно издалека — они трясутся, как припадочные, и наливаются багрянцем. Именно поэтому в воздухоплаватели не берут дальтоников!

Ну так вот, порхал я легким перышком, любовался на действительно великолепную природу Урании, выполнял своевременно маневры уклонения и знать не знал, что очень скоро радость полета сменится глухой тоской и звериной ненавистью.

Ненавистью к иудам.

Потому что соседней заставы, куда я прибыл первым, больше не было. На ее месте лежал волнистый ковер мха, а сверху клубилось облако гнуса. Картина, к стыду моему, показалась в первый момент даже красивой. Ведь здешний гнус — он в точности как наши мотыльки, а мох такой шелковистый, такой свежий… Потом я опустился пониже и разглядел удлиненные моховые бугорки.

Под каждым из них лежал солдатик, дочиста умытый грибным, мать его, дождичком!

Как я тебе писал раньше, «дождь» этот — сильнейшее биологическое оружие иуд. Видимо, оно очень дорого в производстве, или ингредиенты хрен достанешь. Применяют его наши жуколюбивые белочки крайне редко, и слава богу. Иначе давно похоронили бы под таким мхом всех земных гостей. Попадая в организм человека, долбаные споры запускают рост грибницы. За считаные минуты наступает паралич. Человек впадает в кому, из которой еще никто не выходил. Да и хорошо, что никто. Мицелий, или как там эта сволочная херь называется, он же хуже раковых метастаз! Им заполняется все. Мышцы, внутренности, мозг, даже кости. Быстро, очень быстро. Уже через день грибнице становится тесно внутри, и она прорастает наружу ровненькой синенькой «шерсткой». Человек при этом все еще чуточку жив. Первые окуклившиеся бедолаги находятся в «коконах» уже по полгода. И ни один не стал, мать ее, бабочкой!

И не станет, говорят наши ученые. В говне, сука, моченые. Толку от них, от паскуд…

В общем, приземлился я, запустил сигнальную ракету и отодрал сдуру с одной из могилок пласт мха. Ох, Машенька, что я там увидел! Щас намахну стописят беленькой и продолжу.

Лежал под бугорком не «кокон», а раздавленный, изувеченный капитан, начальник погибшей заставы. Я его только по нашивке узнал. Мох, который вырастает там, где прошел «грибной дождь», обладает множеством полезных свойств. И все уникальные. Останавливают процессы гниения, обеззараживают, лечат и так далее. Бесценный, сука, эликсир! Его собирают до последнего кусочка и на Землю отправляют.

Капитан сохранился под ним как новенький, даже кровь не свернулась. Нет, я все могу понять, даже «коконы», но зачем было так уродовать человека? Просто убить не в кайф иудам, что ли?