Мысли - [79]

— А, да, да. Было такое… Но мы пока не будем делать поспешных выводов, а подождем результатов служебного расследования. Хорошо?

Эксперт замялся и несколько неуверенно начал:

— Я тут думал над одной странной вещью… И сразу не решился вам сказать — Хорст просил не говорить… В общем, позавчера я видел у него папку с грифом «Секретно». И мне кажется, он собирался взять ее домой.

Фогельвейде пристально взглянул в глаза эксперта и сухо ответил:

— Спасибо, герр Хернер, вы выполнили свой служебный долг. До свидания.

— До завтра… — растерянно вымолвил эксперт, глядя вслед удаляющемуся по коридору Манфреду.

Через минуту Фогельвейде остановился у двери Румшевитца. Поправил косой узел галстука, пригладил седые волосы на висках и, выдохнув как на лыжной гонке, распахнул дверь. Шеф сидел за столом и рисовал чернильной ручкой поверх какого то печатного текста.

— Добрый вечер, герр Румшевитц.

— Вот именно вечер, герр Фогельвейде. Почему вы не потрудились представить утром объяснения по поводу ночного инцидента? — Румшевитц скомкал лист и бросил его в корзину для использованных бумаг. Манфред заметил, что на нем был довольно изящный рисунок парусника, идущего по ветру в полном вооружении. Румшевитц нетерпеливо указал на кресло, Фогельвейде сел и начал докладывать, ощущая на себе пристальный взгляд шефа:

— Герр Румшевитц, вчера с помощью моего сотрудника, инспектора Хорста Фромма, вы его прекрасно знаете, удалось выявить человека, работающего на «Майнц Телефункен».

— Ну и кто же это? — с сухой иронией спросил Румшевитц.

— Это оперативный работник нашей группы Йозеф Ружечка! — Манфред довольно уставился на шефа. Тот отреагировал весьма странно — болезненно дернул уголком рта и принялся снова рисовать на другом исписанном листе.

— Где сейчас Ружечка?

— Он на Кенигсплац, на служебной квартире, под охраной. Там Николь, которого в семь утра сменит Фритц. У Ружечки огнестрельное ранение головы. Он в бессознательном состоянии, но я не решился везти его в больницу. Знаете, эти головорезы из «Телефункен», как выясняется, способны на всякое. На Кенигсплац дежурит наш врач. Я думаю, на следующей неделе Ружечка сможет давать показания.

У шефа продолжал подрагивать уголок рта. Было видно, что он еле сдерживается. Манфред замялся, не понимая странной реакции шефа. Вдруг Румшевитц взорвался:

— Черт бы вас побрал, герр Фогельвейде! Ружечка не информатор, он работал по моему личному заданию! А вот вы, с вашим Хорстом, вызываете у меня сильные подозрения. И если б я не знал вас достаточно хорошо еще по Конго и если б не знал ваших прошлых заслуг перед Германией, то приказал бы немедленно арестовать вас и этого Хорста!

Манфред был потрясен, но быстро пришел в себя. Он все понял и размышлял над вариантами дальнейшего развития ситуации. Румшевитц тем временем несколько остыл и продолжал уже спокойнее:

— Давайте возьмем голые факты, отбросив личные мнения и отношения. Первое. Фромм едет в Грюншвейг, и там в тот же час горит рейн вестфальская контора «М Т», за которой тянутся кое какие хвосты. Второе. Складывается такое ощущение, что ваши сотрудники Альтман и Мадекер пытаются замять любые вопросы по поводу гибели полицейского Гесбергера. Третье. После приезда Хорста вы останавливаете работы на важнейшем участке в Штутгарте… Четвертое при вашем попустительстве опять же Хорст выносит из здания КРВТ комиссии секретную папку, а это категорически запрещено. В пятых. Он пишет и оставляет на столе записку, смысл которой сводиться к тому, что он не прочь посодействовать заинтересованным лицам в получении материалов по делу «Майнц Телефункен». Ей богу, у меня руки так и чешутся вас арестовать для профилактики. Молчите? Знаете, герр Фогельвейде, вы со своей самодеятельностью у меня уже в печенках сидите. Чего только стоит захват средь бела дня депутата бундестага доктора Крафткнехта в прошлом году.

— Осмелюсь напомнить, гepp Румшевитц, — Крафткнехт оказался виновным в получении крупных взяток за содействие в распределении заказов от бундесвера, — глядя в потолок, проворчал Манфред.

— Но это чуть не стоило мне и вам места. Только благодаря счастливому случаю удалось получить доказательства и оправдать арест депутата. А последующая шумиха в прессе? Я вас спрашиваю, когда вы прекратите работать так, будто вы на фронте несетесь в танковую атаку? — совсем уже успокоившись, спросил Румшевитц.

— Я все понял, завтра утром я представлю подробный рапорт о случившемся инциденте. Одно меня огорчает, информатор опять остался нетронутым. Ружечка тяжело ранен, Хорст отравился своей же газовой гранатой, а шпион цел и невредим. Я принял решение, герр Румшевитц. Прошу освободить меня от занимаемой должности и отправить на пенсию в связи со служебным несоответствием. — Манфред огорченно цокнул языком.

Румшевитц бросил в корзину еще один изрисованный лист и сложил перед собой руки:

— Я понимаю вас, Фогельвейде. Все получилось очень глупо. И наивная провокация с папкой, на которую, впрочем, клюнул и я, и привлеченные к захвату Ружечки полицейские, и рота морской пехоты бундесвера. Слава богу, мои парни, прикрывающие Ружечку, вовремя разобравшись в ситуации прекратили огонь по полицейским и «сдались». Но в принципе, в то же время, вы действовали сообразно обстановке и выполняли свой долг. И единственной вашей ошибкой было то, что вы не поставили в известность меня, герр Фогельвейде. На пенсию я вас, конечно, не отправлю, но лишу отпуска до тех пор, пока не будет закончено дело «М Т». Согласны?