Мышонок - [3]

С этими словами мужчина с отвислыми усами и добродушно-лукавым взглядом украинца схватил Леньку за руку.

— Ты чего ж, бисова дитына, по заборам прыгаешь?

Нахмурившись, Ленька сказал солидно:

— Кабы не надо было, так и не прыгал бы. До Петра Степаныча дело имею.

— До кого-о? — удивился украинец.

— До Петра Степаныча. Я видел, как он сюда прошел. Ведите меня в хату.

— Вот же швидкий який! Так сразу и в хату. Ты хоть скажи, як тебе дразнють, щоб хоть доложить про тебе.

— Скажите ему, что Ленька требует.

— Требует… Прямо генерал! Требует… Ну, пидожды, зараз доложу.

Спустя минутку Леньку ввели в комнату, где, кроме Петра Степаныча, находились еще несколько мужчин и молодая женщина с приветливым лицом. На столе стояли тарелки с огурцами и кружочками колбасы. Один из мужчин держал в руках балалайку.

— Что случилось, Леня? Как ты сюда попал? — спросил настороженно Степаныч.

— Шел за пучеглазым… что в шляпе… Тут он у вас под забором сидит… Напустил на себя будто пьяный…

— Та-ак, — протянул Степаныч. — Выходит, что я с собой шпика привел и сам того не заметил. А хвастал, что любого шпика проведу.

— Ничего, — сказала женщина, — ты привел, ты и уведешь, а мы потом разойдемся. Но сначала дело закончим.

При звуке этого голоса Ленька сразу вспомнил стук в ставень, темноту улицы и женскую фигуру, всунувшую ему в руку записку.

Обратившись к женщине, Степаныч сказал:

— Понимаешь, я послал за ним мышонка, чтобы узнать, кто у них сейчас на подозрении, за кем он увяжется. Оказывается, попрежнему мы. Но как я его не заметил, когда в переулок поворачивал!

— Он за будку спрятался, — сказал Ленька.

Женщина подошла к мальчику, сняла с его головы картуз и пригладила волосы.

— Молодец, Леня! — сказала она ласково и, посмотрев ему в лицо, добавила: — А взгляд братов — умный, веселый.

От этих слов у Леньки вдруг стало в груди тепло.

— А я узнал вас, — сказал он, широко улыбнувшись. — По голосу узнал.

— Очень приятно, — засмеялась женщина.

— Ты, наверно, есть хочешь? — спросил Степаныч.

Ленька взглянул на стол:

— Да, огурчик бы съел. И колбаски колечко. С хлебом.

Степаныч положил на тарелку хлеб, несколько кусочков колбасы и пару огурцов.

— Пойдем, — сказал он. — Тут тебе и товарищ найдется.

Они вошли в соседнюю комнату. Девочка лет одиннадцати-двенадцати, смуглая, черноволосая, с карими глазами, поднялась при их входе с табуретки и поправила волосы.

— Вот, Галя, угощай Леню, он сегодня поработал лучше всех!

Девочка взяла из рук Степаныча тарелку, придвинула табуретку к столу, пригласила:

— Кушайте.

Степаныч ушел, а Ленька остался с девочкой.

В две минуты он уничтожил принесенное.

— Може еще желаете? — спросила Галя.

— Могу и еще.

Когда девочка принесла еду, Ленька сказал:

— Я могу таких огурцов сорок штук съесть. Ты думаешь, если я мал ростом, так много не съем? Я раз целую кастрюлю борща проглотил.

— О-о? — воскликнула девочка, у которой от удивления расширились глаза.

— А ты не знала? О-го! Я еще и не то могу! Я одной рукой три пуда выжимаю.

— О-о?! — еще шире открыла глаза Галя.

— А ты думала что? Я вот даже трое суток могу бежать без остановки.

Галя подумала и серьезно спросила:

— А сколько ты можешь брехать без остановки?

Посмотрев на нее с уважением, Ленька сказал:

— Вот ты какая! А я думал, что ты и вправду поверила. — И сейчас же спросил: — Тот вот, что с длинными усами, — твой отец?

— Да.

— Весь в тебя. И глаза, как у тебя, и нос. Вот только усов у тебя нет. А где твоя мамка?

У девочки вдруг задрожали губы. Она что-то прошептала и отвернулась.

— Что? — не понял Ленька.

— Беляки убили, — громко сказала она и всхлипнула.

Ленька вдруг стал серьезен.

— Ты не плачь, — сказал он девочке. — Разве этим поможешь? За что они ее?

Порывисто вздыхая, Галя рассказала, как мать ее, уборщица в тюремной больнице при руднике, помогала бежать заключенным и попала под обстрел.

— Вы, значит, не здешние? — спросил Ленька.

— Ни, мы с Чистяковского рудника, а тут мы тилько три месяца. Батя на заводе работает, на металлургии.

Подумав, Ленька спросил:

— Кто у большевиков в Москве царь?

— У большевиков царя нема, шо ты! — удивилась девочка.

— Правильно. А кто у них самый главный?

— Ленин.

— Правильно. А кто самый умный?

— Та Ленин же.

— Правильно. Какой генерал хуже — Краснов или Деникин?

— Оба хуже. — Видя, что Ленька молчит, Галя спросила: — Правильно?

— Кажется, правильно. Надо для верности Ваню спросить. Ваня много знает. А если чего не знает, у отца спросит, у Степаныча, — тот уже все на свете знает (Ленька понизил голос до шопота), он здесь самый главный, понимаешь?

Когда стало темнеть, в комнату опять вошел Степаныч.

— Познакомились? Вот и ладно, — сказал он. — Ну, я сейчас пойду. Ты, Леня, не выходи, пока шляпа тут сидит. Да он, наверно, за мной сейчас увяжется.

Однако это предположение не оправдалось. Степаныч ушел, а пучеглазый продолжал сидеть. Очевидно, он подозревал, что здесь было собрание, и намеревался проследить участников. Стали совещаться, как от него избавиться. Галин отец, почесав затылок, сказал:

— Шо ж, меня вин все одно познае, раз я тут живу. Пиду, побалакаю с ним. У меня с ними особлива мова. Я в Чистяковке с одним так побалакал, вин и отлипывся.