Мышеловка - [21]

— Есть кто дома? Вадим Евгеньевич?

— Фу ты, дьявол! — с облегчением произнес я, опуская утюг. — Это Мендлев… Заходите!

Доктор открыл дверь и вошел на кухню, вежливо поздоровавшись с тетушкой. Та перекрестилась и стала поспешно собираться к себе.

— Хватит с меня, — сказала она. — Голова разболелась.

— А это у вас давление скачет, — сообщил доктор. — Зайдите ко мне завтра, Лидия Гавриловна, я вам таблетки дам.

— Не надо, голубчик, я уж по старинке, травами…

— Ну, как хотите, — поглядел ей вслед доктор. Потом обернулся ко мне: — Положите утюг-то, Вадим Евгеньевич. Или вы гладить собрались?.. Вы уже готовы?

— К чему?

— Сегодня же вторник, спиритический сеанс у Дрынова.

— А… нет, не готов. У меня у самого что-то с головой… странное.

— Надо бы и вам ко мне завтра зайти, давление измерить. А сеанс, между прочим, отменяется. Дрынов совсем разболелся. Гидраоденит у него. Неприятное, скажу вам, вздутие под мышкой. В народе его называют «сучье вымя». Прямо не знаю, как ему помочь, придется, наверное, вскрытие делать. А я ведь не хирург. А сеанс мы перенесли на пятницу. Собственно говоря, за этим я и пришел — чтобы предупредить вас.

— Спасибо. К пятнице я буду в форме. Кстати, о вскрытии, — вспомнил вдруг я. — Ведь это вы занимались трупом деда?

— Н-да, — важно согласился доктор. — Следователь попросил меня произвести его здесь же, чтобы не возить труп туда-сюда. Чистая формальность.

— И что вы обнаружили Любопытного? Я имею право знать, как ближайший родственник, — добавил я, видя, что Мендлев колеблется.

— Надо бы посмотреть записи, — пробормотал он. — Впрочем, у меня хорошая память. Значит, так… У него оказалась жировая дистрофия сердца. Печень: цирротические изменения… Сильно склерозированные сосуды. Можно было стучать скальпелем. Почки — отечные, с камнями и нефроптозом. Эмфизема легких, причем в них были обнаружены моллюски и водоросли… Мозговая ткань также отечная… Достаточно?

— Вполне. Только одно странно. Вы нарисовали портрет какого-то опустившегося пьяницы: цирроз, отеки… А я всегда предполагал, что у деда отменное здоровье. Да он и не пил вовсе.

Доктор Мендлев развел руками:

— Бывает, знаете ли, в медицине и не такое. С виду здоровяк, а копнешь поглубже — насквозь гнилой. Или наоборот. Еле дышит, а проживет до ста лет. Сие есть великая тайна природы. И модус вивенди здесь ни при чем.

— Ну ладно, с модусом мы еще разберемся. А вот не было ли на его теле каких-либо насильственных следов? Ушибы, кровоподтеки, переломы?

— Нет, — отозвался доктор, а глаза его за круглыми стеклами очков как-то странно блеснули.

«Врет! — подумал я торжествующе. — Ну ведь явно врет, клистирная клизма. А что, если мне поехать в город и настоять на эксгумации трупа?»

— А что вы скажете, Густав Иванович, о целебных свойствах этого вашего чудо-камня? Я сегодня полежал на нем и чуть не изжарился, как яичница.

— Ну-с, что сказать? Странное это явление, загадочное. Вполне возможно, что связано с сильнейшей радиацией. Так что особенно залеживаться на нем я вам не советую.

— Учту-с. Может быть, выпьете со мной кофейку?

— Нет, увольте. Пора спать. Спокойной ночи.

Я проводил его до калитки, а затем постоял немного под открывшимся звездным небом, где крутобокая луна с любопытством заглядывала в Полынью.

Глава 9 Посещение замка

В эту ночь я прекрасно выспался: если кто и находился в доме кроме меня, то он не решился приблизиться — очевидно, из-за сильнейших паров алкоголя, способных свалить с ног не только привидение, но и вполне жизнеспособного мужчину. Но встал я в состоянии легкой качки, ощущая во рту неприятный вкус, а в теле — неизбежный в подобных ситуациях тремор. Меня облегчило холодное обливание и доведшая до изнеможения зарядка, после чего я набросился на завтрак, а потом с таким же остервенением на незаконченную работу по дому. К субботе все должно было сверкать, цвести и пахнуть розами. Мне хотелось, чтобы и Милена, и гости чувствовали себя здесь уютно, чтобы они не пожалели о том времени, которое проведут здесь. Надо было запастись большим количеством продуктов и горячительных напитков. Я взял рюкзак, сумку и отправился в магазин. Сделав один заход и вернувшись домой, я повторил свое путешествие.

Когда я проходил мимо затормозившего рядом джипа «чероки», меня окликнули:

— Эй!

Я обернулся. В джипе сидело два камуфляжника — бритый наголо и с косичкой на затылке.

— Если это вы мне, то надо кричать: «Эй, Вадим Евгеньевич!»

— Хорошо, — согласился бритоголовый. — Вадим Евгеньевич. Эй! Так правильно?

— Вполне. Чего угодно?

— Нам угодно передать вам приглашение на чашечку кофе. С бисквитами. От Александра Генриховича Намцевича.

— Очень любезно с его стороны. Но сейчас я занят.

— Он очень, очень просит вас пожаловать. — Бритоголовый открыл дверцу джипа, а второй, с косичкой, подвинулся. Я немного поразмыслил и уселся рядом. Все равно наша встреча с Намцевичем рано или поздно должна была состояться. Так почему не сейчас? Джип рванул с места и помчался по поселку, а через пять минут остановился перед массивными чугунными воротами, украшенными львами, тиграми и пантерами. Наверняка то была работа кузнеца Ермольника. Бритый посигналил несколько раз, и створки ворот разъехались в разные стороны. Там находился еще один охранник с навешенным на плече короткоствольным автоматом. Джип медленно проехал по усыпанной гравием дорожке и замер перед толстыми мраморными колоннами. Слева и справа все было усажено цветами. В особняке Намцевича было три этажа, кроме того, со всех четырех сторон поднимались угловые башенки с маленькими оконцами-бойницами. Все это сильно напоминало средневековый замок, не хватало только земляного рва и подъемного моста на цепи. Построить такое шикарное жилище в глуши, где нет необходимых строительных материалов, — для этого нужен был немалый талант. И огромные деньги. Видно, и то и другое у Намцевича имелось.