Мышеловка - [7]

— Ну что, — обратился он ко мне с лукавой улыбкой, — будем признаваться, или?…

Я помотал головой.

— Орудие преступления не найдено, — сообщил тем временем один из криминалистов, — установлено, однако, что убийство совершено при помощи…

— Выкинул! — рявкнул, заглушая негромкий голос криминалиста, полицейский, руководивший задержанием, и довольно сильно хлопнул меня по плечу, — признай, рыжий, ты его выкинул!

— Куда? — спросил я отстраненно и вздохнул. Глупость несусветная, ибо стандартные жилые корпуса, во-первых, герметичны, а во-вторых, никаких укромных мест в них попросту не предусмотрено. Излишество, да будет вам известно.

Впрочем, вряд ли полицейский был настолько глуп, чтобы не знать этого. И этими своими возгласами он вовсе не пытался сформулировать какую-то правдоподобную гипотезу. Он хотел другого — вывести меня из состояния равновесия, напугать и, тем самым, лишить воли. Превратить в удобный материал для обработки.

— Ты учти, рыжий, — тон полицейского из громогласного стал вкрадчивым, а улыбка бесследно улетучилась, — жизнь — штука тяжелая. И опасная. Особенно у нас, на Нэфусе…

Видал я таких философов. С барной стойкой вместо трибуны.

— …и случиться может всякое. Например, случайный выстрел на улице, по пути в участок. Раз — и нет… кое-кого. А в протоколе напишем: «случайный выстрел».

Господи, ну что за примитивизм пополам с наивом?! На кого это рассчитано? На подростка, не оплатившего конфетки в магазине?

— Ладно, — этим многозначительным словом полицейский дал понять, что разговор окончен, — не хочешь говорить здесь — поговоришь в другом месте. Наш следователь тебя быстро… разговорит.

Следующую ночь я провел в участке, конкретно — в одной маленькой одноместной комнатке с герметичными стенами и дверями. И без всяких ужасов, что, по мнению моего собеседника-полицейского, должны были себе вообразить задержанные. Не было никаких пыток, избиений и подсаживания в одну камеру с десятком уголовников. Напротив, меня в участке даже накормили, а кровать, бывшая в «моей» камере единственной мебелью, оказалась вполне пригодной для сна.

На следующий день, ближе к полудню, я предстал перед следователем — маленьким, щуплым человечком с узким неприметным лицом и головой, лишенной всяких признаков растительности. Выглядел он довольно комично, потертый серый костюмчик вызывал ассоциацию с мышью, однако поводов для смеха у меня не было. Взгляд у следователя был далеко не забавный, а пронзительный и парализующий волю. Так мог смотреть удав на свою добычу. После первой же встречи наших взглядов я спешно отвел глаза.

— Имя? Фамилия? Возраст? — бесцветным голосом отчеканил следователь.

— Игорь Сальваторе, — повторил я то, что пришлось вчера говорить дежурному по участку, — тридцать лет.

— Место постоянного жительства? Место работы? Должность? — продолжал тем временем плеваться стандартными фразами следователь. Я знал, что это он так разминается.

— Город Екатеринбург, — отвечал я без тени энтузиазма, — по стандартной номенклатуре — Земля-7. Работаю в электронном издании «Небула» на должности корреспондента. Может быть, вас еще мой пол интересует?

— Забыл сказать, — лицо следователя осталось бесстрастным, а голос бесцветным, — хамить, перебивать, глупо острить — не советую. Вы не в том месте. И не в том положении. Будьте добры отвечать на вопросы. Цель пребывания на Нэфусе?

— Служебная командировка, — ответил я, — мог бы показать документы, но…

— Я знаю, — отмахнулся от меня следователь таким многозначительным ответом, — вот на этом остановимся поподробнее. Мы изучили коммуникатор потерпевшего и выяснили, что позавчера с него было отправлено сообщение по мгновенной почте. Адресат мог быть вашим полным тезкой и земляком, однако, точно такое же сообщение было найдено в вашем коммуникаторе, изъятом при задержании. Только нашли мы его в другой папке — «входящих», а не «отправленных» сообщений. Как вы понимаете, в этой связи вопрос «знали ли вы потерпевшего лично», не имеет смысла. И лучше я задам другой вопрос: в каких отношениях вы состояли с потерпевшим?

— Хорошие знакомые, — не задумываясь, ответил я.

— Вот как. Тогда скажите, господин Сальваторе, что означает это послание — от потерпевшего к вам? Как его понимать? В частности, то, что касается «нехилой сенсации»?

— Да если бы я только знал… — вздохнул я с неподдельной грустью в голосе.

— А вы будете утверждать, что ничего об этом не знаете?

— Разумеется! — воскликнул я, — и… поймите же, наконец — я не убивал Германа Ли! Во-первых, у меня нет оружия, а во-вторых… Ну кому придет в голову убить курицу, несущую золотые яйца?

— Может и в компьютер потерпевшего не вы залезли? — следователь поднялся из-за стола и прошелся по своему кабинету, в то время как я остался сидеть, — а насчет курицы и яиц я вам вот что скажу. Когда очень хочется кушать, золотые яйца… отходят на второй план. Ведь наверняка потерпевший предлагал вам «нехилую сенсацию» не просто так. Он рассчитывал на определенное вознаграждение, но у вас, как я понимаю, были другие планы.

— Послушайте, — решив, что лучшая защита — это нападение, я попытался контратаковать, — да с чего вы вообще взяли, что убийца — я? На каком основании? У вас нет ни улик, ни свидетельских показаний, ни даже орудия преступления. Да, вы застигли меня вроде как на месте преступления. Но тогда на каком основании…