Мышеловка а-ля 90-е - [41]

Повисает молчание. Скорее всего, кавказец не удовлетворён ответом Робика.

– Гурам, ну я же тебе говорил, что у этого с Жанной шуры муры были. Их ещё в «Трактире» засекли. Вот она видимо что-то про меня наплела, а они и решили её грохнуть и на меня стрелки перевести.

– Не верь ему, Гурам. Он…

Ещё несколько гулких ударов обрывают монолог Буратины.

– Я вэру фактам. А факт такой, что вы убили дэвчонку и обокрали дом маего друга! Так что дажэ нэ думай что уйдёш живым. Лучшэ помоги нам быстрэй найти твоих друзэй.

– Да я и сам был бы рад, если бы они нашлись. У моего товарища телефон Жанны, где записан их вот с этим вот базар. Если ты услышишь, то поймёшь, что это его задумка обнести дом Стоматолога и убить Жанну.

– Да ты, падла, не уймёшься – вместе со словами Робика до нас снова доносятся гулкие удары.

– Какой тэлэфон? Что он нэсёт? – спрашивает акцент.

– Я не знаю, Гурам. Скорее всего они забрали телефон Жанны. Да они сейчас будут любую чушь нести, лишь бы свои шкуры спасти. Давай уже заканчивай с ними, а я поеду на берег, проконтролирую, чтобы оставшихся взяли.

– Я подожду ещё! – говорит кавказец. – Лучшэ чтобы полный камплэкт был. У них жэ вэщи Стоматолога и мнэ пэрэд ним отвэт дэржат…

– Хорошо, дай мне ещё полчаса, а потом заканчиваем здесь, независимо от того найдём остальных, или нет. Тянуть нельзя, нужно чтобы менты прибыли сюда по горячим следам…

– Базар-вакзал! Полчаса у тебя Робэрт. Звоны сваим парнам! – Завершает тему кавказец и наверху наступает относительная тишина, нарушаемая лишь топотом многочисленных ног.

Я подползаю к Михаилу, пытаясь шепнуть ему на ухо о сделанных выводах, но он останавливает меня, жестами рук показывая, что говорить здесь опасно, что лучше нам вернуться назад и уже там решить, что делать дальше. Я понимаю красноречивые жесты Михаила и кивком головы соглашаюсь с его беззвучными доводами.

На этот раз он первым ныряет в тоннель, а я уже следую за ним. К моему удивлению, я замечаю, что старец довольно проворно перемещается по тоннелю. Он ползёт как какой-то четвероногий грызун, быстро перебирая согнутыми конечностями. Я не могу поспеть за шустрым стариком и здорово отстаю. Содранные локти и колени горят огнём, плюс ко всему духота и сбившееся дыхание. Да я уже не мальчик, чтобы ползать раком по тоннелям. Где же ты моё мягкое кресло, обитое скрипящей кожей. Где лёгкий запах свежесваренного кофе, где ненавязчивый писк оргтехники, где моя длинноногая секретарша, где вид из панорамного окна, на Котельническую набережную. Куда ты пропала моя комфортная жизнь? Почему, как и в далёкой молодости, я снова ползу по прямой кишке, которой не видно конца и края.

***

Грязный и мокрый от пота, я наконец-то, заползаю в келью, где меня уже ждут Михаил и Светка.

– Слава, смотри, что я здесь нашла! – Встречает меня радостный шёпот. Но я тут же бухаюсь жопой на пол и вытираю рукавом пот со лба. Погодила бы ты, Светик со своими находками. Мы вот тоже кое-что обнаружили и не думаю, что эта твоя находка может затмить наше открытие.

– Смотри!

То, что демонстрирует Светка, заставляет меня вытаращить глаза и в мгновение забыть об усталости.

Она открывает продолговатую коробочку, которую держит в руках, и я вижу исходящее из неё свечение. Сверкающие камни, преломляют свет от свечки и весело пускают тысячи бликов. Камни являются частью какой то плоской и широкой конструкции, которая по видимому сделана из золота. Но сколько же здесь этих камней. Если это брюлики, то…

– Тут ещё куча таких коробок. Смотри!

Светка по очереди открывает коробки с серёжками, перстнями и подвесками, и у меня создаётся впечатление, что я нахожусь в дорогущей Рублёвской ювелирке. Да в какой там ювелирке, здесь целый музей. Ящик, на котором мы сидели и из которого Миша достал свечки, оказался полон ювелирных украшений.

– Видишь букву «Д»? – говорит Михаил, перехватывая из Светкиных рук коробочку с огромной, как тевтонский орден брошью.

Я смотрю на выгравированный вензель и узнаю его. Точно такие же были на тех серёжках, которые Жанна передала Буратине.

–Так это….что получается? – я не могу сформулировать что то сто̀ящее из обрушившихся на меня мыслей.

– Это украшения графини Друбецкой. – говорит Михаил.

– Но их же умыкнули…Робик и Жанна…– растерянно говорю я, крутя перед глазами тяжёлую брошь.

– Значит не всё умыкнули. А может быть думали, что умыкнули…

– Это как? – Я смотрю на Михаила, требуя, чтобы он пояснил свою мысль.

– Может они взяли то, что лежало на виду…что не представляло настоящей ценности. Может там вообще была бутафория-подделка.

– Думаешь?

– Смотри сам. Вот этот клад (назовём его так) спрятан очень надёжно, настолько надёжно, что если бы Робик хотя бы догадывался, что здесь может что-то быть, он давно бы его обнаружил. Вопрос! Зачем так надёжно прятать одну часть коллекции, при этом вторую оставляя практически на виду?

– Откуда ты знаешь, что она была на виду? Может быть, Стоматолог разбил коллекцию на части. Одну её часть и обнаружили Жанна и Робик.

– Может быть…может быть…– мычит Михаил. Только вот помнишь, что рассказывал Буратина, про то, что ему говорила Жанна. Стоматолог не скрывал от неё эту коллекцию. Как раз напротив он оставил ей этот дом, на условиях, что она будет оберегать эти сокровища.