Мыс мертвой надежды - [18]

– Эй, Марти! – прокричал по-английски властный голос. – Проверь, как там русский. Уже больше суток он валяется без сознания. Не подох? Шеф голову мне снимет, если не довезем.

Мысли в голове Истомина заметались, как кружатся по комнате жирные мухи, случайно залетевшие с улицы.

«Больше суток? То-то я спины не чувствую. Затекла от долгого лежания на чем-то жестком. Черт, а на чем именно?»

Андрей окончательно пришел в себя, получив такую вот информацию.

«За сутки мы запросто могли уже добраться до Средиземного моря. Это почти тысяча километров. Мощные моторы расходуют где-то литров тридцать топлива на сто километров. Всего это получается триста. А такой катер может иметь баки литров на пятьсот – восемьсот. Смотря для каких целей он приспособлен. А то ведь ему больше ничего и не нужно, кроме моторов и топливных баков. Они держат меня на палубе, а не в каком-то внутреннем помещении».

Рядом кто-то остановился, Андрей увидел волосатые ноги в коричневых сандалиях. Ящик приподнялся и упал на бок. Истомин непроизвольно зажмурился и закрыл рукой глаза.

– Живой! – заорал тоже по-английски человек, стоявший над ним. – Шевелится. Может, покормить его? Или напоить? Наверняка у него во рту теперь так же сухо, как в Ливийской пустыне.

Истомин открыл глаза и увидел бескрайнее море с двумя или тремя темными пятнами на горизонте. Материковый берег или острова. Но больше всего Андрея интересовал сам катер. Судно показалось ему массивным, хотя его длина не превышала двадцати метров. Видимо, впечатление утяжеляла широкая средняя часть, где располагалась рулевая рубка. Здесь от борта до борта было метров шесть. Вполне приличная посудина для дальних переходов. Устойчивая, наверное, с повышенной плавучестью.

Небольшая рубка посередине судна увенчивалась открытой площадкой с дублирующим рулем. Еще один пульт управления наверняка находился в закрытом помещении, расположенном чуть ниже.

Вообще-то, судно показалось Андрею сильно захламленным. Может, это впечатление было создано специально, чтобы прятать на палубе пленника. Тогда напрашивался вывод, что в нижних помещениях находился некий секретный груз, видеть который Истомину не следовало.

Андрей поймал пластиковую бутылку с водой, брошенную ему в руки, и вынужден был пока прекратить осмотр. Он пил маленькими глотками, стараясь не только залить побольше воды в желудок, но и использовать ее для смачивания слизистой оболочки рта. Сильного обезвоживания организма он не чувствовал, а вот от длительного лежания у него во рту и в самом деле было как в этой самой Ливийской пустыне.

Андрей старался выглядеть так, как будто и в самом деле чувствовал себя очень плохо. Кажется, этого от него ожидают, значит, так и будет. Надо ослабить бдительность похитителей, показать, что ты не опасен, приучить их к этой мысли. Тянуть время, определить положение судна и понять, куда и для чего его везут.

Хотя последнее казалось Истомину очевидным. Ведь он был испытателем новейшего секретного подводного комплекса, созданного российскими учеными. «Посейдон» тоже захвачен.

На корме сидел плечистый молодой мужчина с недельной щетиной на лице. Кожа у него была загорелой до черноты, но выглядел он все же как европеец. Сильное лицо, широкая грудь под распахнутой легкой рубашкой. Значит, долгое время проводит на солнце в южных широтах. На коленях автомат, точнее сказать, штурмовая винтовка, созданная на базе М4.

Андрей сумел, не привлекая внимания к своему взгляду, понять, что это SCAR-L, созданная для американского спецназа. Значит, это не морская пехота, не штурмовые подразделения, а оперативники. Диверсанты. Плохо дело!

Под нос Андрею кто-то сунул пластиковую одноразовую тарелку с куском холодной говядины и хлебом. Он поднял голову. Перед ним стоял здоровенный негр в шортах с широкой довольной белозубой улыбкой. На ремне у него висела тяжелая кобура с «кольтом» сорок пятого калибра. Он поставил на ящик рядом с пленником небольшой термос с чашкой, накинутой на горловину.

Кивать и благодарить было бы глупо. Не принимать еду и питье – еще глупее. Андрей молча откусил здоровенный шматок вареного мяса и стал жевать, наливая в чашку горячий кофе с противным запахом. Он всегда удивлялся, как американцы могут употреблять этот десятки раз подогреваемый напиток, который долго стоит в стеклянной посудине. Это же не кофе, а черт знает что такое.

Сделав вид, что потерял равновесие, когда катер скакнул на встречной волне, Андрей пересел так, чтобы иметь возможность смотреть прямо по курсу.

«Во-первых, «Волна» – это судно, недавно прошедшее перпендикулярным курсом, – рассуждал Истомин. – Хорошо бы увидеть флаг. Во-вторых, наш рулевой, смуглый от природы или очень сильно загоревший парень, по виду не спецназовец. Скорее всего, именно профессиональный моряк. Оружия у него на поясе нет. Да и рядом с ним ничего подобного не видно.

Сколько еще людей на борту, и где они держат «Посейдон»? Наверняка надежно спрятали в недрах. Если один человек ведет катер, второй меня караулит, а третий – кок или же просто отдыхает, то должно быть еще как минимум двое. Один моряк и один охранник. Ведь должны же они спать хоть понемногу! А если идти уже недолго? Вдруг конец пути рядом? Для профессионала сутки без сна – нормальное явление!