Мыс Иерихон - [7]

Барменша снова затянулась.

— Да, но это только потому, что она заговорила со мной первой. Захотела, чтобы я потанцевал с ней. Но… Нет. Конечно, нет… Из-за того, что с ней рядом оказался этот парень. А разве я не сказал этого? Он ведет себя как настоящее дерьмо. Я так думаю.

Барменша опустила сигарету и замерла на месте.

— О, конечно, могу себе представить. Все это чертовщина какая-то. Алло, вы слушаете? Этот малый вам не попадался? — Молчание. — Что угодно. Мы займемся этим завтра. Я иду домой. У меня резь в глазах.

Послышался звук повешенной трубки. Барменша бросила сигарету и придавила ее кончиком туфли. Ночь казалась влажной и холодной.

Она медленно досчитала до пятидесяти, прежде чем открыть дверь. Коридор был пуст. Это хорошо. Не хватало еще, чтобы мистер Доверчивый начал ей вешать лапшу на уши. Она знала, с кем он разговаривал, и поскольку он был просто идиотом, то вполне мог бы сильно навредить самому себе.

Чего только не наслушаешься, стоя за стойкой бара!

Сумрак. Небо, свет, вода. К пяти утра дождь прекратился, но ветер и прилив способствовали образованию высоких волн. Они с грохотом обрушивались на берег и доходили почти до утесов. Образовывались горы песка, смешанного с водорослями. Видимость — почти никакая. В западной части Голеты волны накрывали пирс. А дальше, за пирсом, в тумане едва виднелся университетский городок.

На утесе, нависавшем над берегом, потрескивали под напором ветра эвкалипты, а ухоженные лужайки миллионеров дюйм за дюймом обрывались в океан. Из-за плохой погоды людей на улицах не было. Никто не смотрел на пляж, когда волны выбросили тело на берег. Оно долго плавало в воде, то поднималось вверх, то опускалось вниз подобно бревну, прибитому к берегу.

Вынесенное серыми волнами на берег, оно задержалось в переплетшихся между собой водорослях. Единственным предметом на пляже, который поблескивал в свинцовом свете начинающегося дня, был серебристый браслет на запястье бледной руки мертвого тела.

Глава третья

Садовая калитка набухла от дождя и никак не хотела открываться. Было около восьми утра, когда я вышла из гимнастического зала. В зубах я держала ключи от машины, в одной руке — стаканчик с кофе, в другой — сумку с рогаликами. Я толкнула калитку ногой. С плюща, который каскадами свисал с забора, на меня полетели брызги воды. Калитка затряслась и открылась.

Я пошла к своему коттеджу. Весь двор был усыпан упавшими ветвями деревьев. На лужайке, рядом с домом Ники и Карла Винсент, лежала целая полоса опавших цветов бугенвиллей, похожая на поверженного дракона.

Ники была моей лучшей подругой, бывшей соседкой по студенческому общежитию. Она содержала небольшую картинную галерею, а Карл был управляющим фирмой, занимающейся разработкой программного обеспечения. Они заменяли мне близких родственников, разбросанных по всей стране.

Со стороны дома Винсентов слышались какие-то удары. У окна гостиной на стуле стояла их только что начинающая ходить дочь Теа в розовой пижамке и стучала ручками по стеклу. Она улыбалась, прислонясь ротиком к стеклу, и дула наподобие Луи Армстронга. Я послала ей воздушный поцелуй.

На этом же земельном участке стоял мой коттедж. Он представлял собой небольшой дом из необожженного кирпича. В свое время он предназначался для ночлега гостей. У двустворчатых окон, доходящих до пола, блестел отливавший серебром жасмин. Пока я возилась с ключом, услышала, что звонит телефон. Войдя, я взяла трубку и услышала суховатый голос Лавонны Маркс:

— Что бы ты ни делала сегодня утром, отложи на лучшие времена.

Восемь утра в субботу — это было слишком рано даже для нее.

— Хорошо. Что про…

— Приходи немедленно в контору. Джесси у тебя?

— Нет.

В субботу Джесси занимался своим обычным делом: тренировал детскую команду пловцов «Блейзерз». После этого он шел в свой офис, погружался в работу и постепенно изнурял себя. Он готов был заниматься чем угодно, лишь бы не испытывать боль воспоминаний о насильственной смерти.

— Я только что из гимнастического зала, дай мне время…

— Сейчас же.

Она повесила трубку.

Юридическая фирма «Санчес-Маркс» занимала верхний этаж здания, построенного в испанском стиле. Оно стояло неподалеку от здания суда. Проходя по коридору, я посмотрела в окно, занимавшее всю стену, на нависшие над городом рваные серые облака, давившие на красные черепичные крыши домов и мокрые пальмы. Мимо пролетела стайка воробьев. Кабинет Лавонн находился в конце коридора. Я пригладила волосы, пытаясь прилично выглядеть. Джесси же мог позволить себе являться на ковер неряшливым, но он уже находился в штате. Я окликнула ее по имени.

— Открыто, — ответила она.

Лавонн стояла у окна, скрестив руки. Она была вся в черном — от широких брюк до высокого воротника свитера. Непослушные темные кудри и очки дополняли общий вид — и городской, и восточный, и настолько не соответствующий Санта-Барбаре, насколько это только было возможно. Ведь жила она здесь всего двадцать пять лет.

Я пригладила свои бедра.

— Извини меня за такой вид. Я занималась…

— Чем? Колотила боксерскую грушу? Толкала ядро? Ела металлические опилки?

— Почему такая спешка?