Мычка - [12]

Мычка клял себя на все лады, чувствуя, как от стыда горят щеки. Он, прирожденный охотник, не отличил собаку от волка! И не имеет значения, что о существовании собак он узнал лишь сегодня. Должен был понять, почуять. Вон сидит пес, остервенело вгрызается в бока, выискивая блох. Волк? Да в помине не похож, даже близко! Где были его глаза, ноздри? Ведь и запах другой, и походка, и даже взгляд. Ошибись подобным образом в родном селе… да он бы сгорел со стыда, под землю провалился. Счастье, что никто из близких не видел. Он лучше умрет, чем поведает о своем позоре. Удивительно, как после подобной выходки его не выкинули за околицу. Он бы точно выкинул, чтоб другим неповадно было.

Мычка понуро плелся вдоль края деревни, ощущая гнетущую безысходность. Словно что-то произошло, удача отвернулась, или судьба решила зло посмеяться. Он раз за разом совершал ошибки, пытался исправить, но запутывался лишь сильнее. Хотелось с кем-то поговорить, выплеснуть душу. Заслышав смех, и заметив группку людей, он невольно поворачивал в сторону изб, осторожно приближался. Однако, едва его замечали, лица мрачнели, разговор затихал, а взгляды кололи недоверием и настороженностью.

Гулять окончательно расхотелось. Мычка уже подумывал вернуться, когда из-за ближайшего забора выдвинулись трое. Несмотря на упадок настроения и поселившуюся в груди глухую тоску, сердце предостерегающе екнуло. Не выказывая заинтересованности, Мычка исподволь окинул незнакомцев взглядом. Кряжистые, широкоплечие, чем-то неуловимо похожие парни. Обычная, как и у остальных местных, одежа, похожая стать. Волосы всклокочены, щеки и подбородки в редких пучках волосков, что еще не взрослая суровая щетина, но уже и не детский пушок.

Лица сосредоточены, челюсти выдвинуты вперед. Парни двигаются синхронно, словно специально соизмеряя движения, отчего кажутся единым целым. Вернее, должны казаться, но для взгляда охотника заметна неестественность, что заставляет сбиваться с шага, не позволяет частям тела двигаться соразмерно.

Мычка огляделся. Слева огораживающий деревню частокол, справа груда мусора: ни отойти, ни свернуть. Парни словно подгадали, а, судя по целенаправленности и направлению движения, ждали специально. Выбор не велик, либо развернуться, отступить, трусливо показав спину, либо переть на рожон, с риском нарваться на неприятности.

Разум требует вернуться, находя все новые и новые предлоги, почему так лучше, умнее, правильней. Но что-то, какое-то непонятное упрямство, толкает дальше, не дает остановиться, свернуть. Внутри холодеет, по спине разбегаются крупные, как рыжие лесные муравьи, пупырышки, но ноги продолжают двигаться, шаг за шагом. Которая по счету глупость, в череде последних дней, из тех, что он совершил. Одной больше, одной меньше, не все ли равно?

Парни остановились, одновременно вперились взглядами. На лицах по-прежнему угроза, но в глазах удивление. Похоже, рассчитывали, что один троих убоится, уйдет, но не вышло, а быть может это страх — отражение местных легенд? Как там его назвали, вершинником, нечистью лесной? Впрочем, не имеет значения. Сейчас все станет ясно.

Мычка замедлил движения, остановился. Стоящий в центре парень усмехнулся, процедил, обращаясь к товарищам:

— Что-то завоняло, мочи нет. Никак лесной нечистью потянуло.

Парни обидно заржали.

Мычка готовился к чему-то подобному, но все равно ощутил растерянность. В деревне подростки частенько шутили друг над другом, иногда соревновались в силе и ловкости, порой доходило до драк, но столь откровенного презрения он не встречал ни разу. Даже проиграв, со сбитыми до крови кулаками и пущенной из носа юшкой, подрастающий лесной охотник никогда не опускался до ругани, тем более себе такого не позволял победитель. Но, судя по всему, здесь все совсем по-другому. К лучшему ли, нет ли, но по другому.

Ощутив, что наконец-то нащупал суть, Мычка успокоился, спросил с улыбкой:

— Нет мочи настолько, что на встречу спешите — спотыкаетесь?

Смех оборвался мгновенно, словно весельчаки разом хлебнули воды. Лица парней вытянулись, а один от удивления даже отвесил челюсть. Глядя, как начинают лыбиться спутники, парень, что начал беседу, в досаде закусил губу. Он не ожидал отпора, и растерялся, но быстро пришел в себя, прошипел:

— Умеешь говорить — неплохо для нечисти. А как дело с остальным?

Глава 5

Сжав кулаки, парень шагнул вперед, встал наизготовку, и… Мычка ощутил облегчение. Общаясь с местными, перехватывая полные холода и враждебности взгляды, он чувствовал себя неуютно. Даже хороший знакомый, оказавшись не к месту, вызывает определенные неудобства, что уж говорить о чужаке. К тому же он попросил помощи, и теперь вынужден терпеть. Но поединок не разговор, и если слова можно пропустить мимо ушей, списав на шутку, от вызова не отказываются.

На душе стало легко и свободно. В родной деревне кулачным боям отводили времени с лихвой, и уж что-то, а бросать противника на землю приходилось не раз. Мычка отвязал плащ, отбросил в сторону, с улыбкой произнес:

— Хочешь узнать — подходи, не бойся.

— Это я боюсь, я!?

Лицо парня побагровело, исказилось от ярости. Он прыгнул вперед, одновременно нанося удар. Мычка откачнулся. Противник зарычал, начал напирать, размахивая кулаками. Мычка уворачивался, легко уходя от мощных, но медлительных ударов. В родной деревне упирали больше на ловкость, чем на грубую силу. Увернуться от удара, подсечь, чтобы противник потерял устойчивость, бросить на землю, а пока соперник возится у ног, пытаясь подняться, с видом победителя пройтись по кругу, под восхищенные возгласы девушек и ободрительные взгляд парней.