Мятежный дом - [50]

Дик сел, обхватив колени руками.

— Один человек… — глухо сказал он, — плохой человек, но понимающий в этих делах… сказал мне, что нет ничего хуже отвергнутой женщины. Я ему поверил тогда, потому что… мне как раз прилетело. А теперь и вы зажали меня в угол. Я дам вам то, чего вы хотите, если так пошло дело. Моя гордость вся уже потеряна. Только вы скажите сначала, кто вам нужней: друг, который вас любит или любовник, который вас ненавидит.

— Ран, — она переместилась поближе, села у него за спиной и обняла за плечи. — Конечно же, мне нужен друг. У меня совсем нет друзей… но… извини, я не устояла перед искушением проверить тебя на прочность.

— Больше так не делай, — сказал он.

— Не буду, — Рокс отстранилась, завернувшись в покрывало. — Но и ты пойми: Элисабет для тебя потеряна, скорее всего.

— Нет. Никогда. Пока я жив, — Дик тоже завернулся в покрывало и лег. — Давай спать, Рокс. Я завтра встану рано.

— Конечно, — как можно тверже ответила она и улыбнулась. А потом погасила свет, чтобы Ран не увидел, как она плачет.

* * *

Три дня Дик не вылезал из-за терминала. На четвертый день понял, что возможности его интеллекта исчерпаны полностью — новые данные не усваиваются, старые не выстраиваются в хоть сколько-нибудь складную картину. Тогда он взял Рокс и повел ее на прогулку в Салим.

Он ничего не просил у нее и ничего не предлагал — и никто в Салиме тоже. Их просто встретили с радостью — и Дик увидел два новых лица, Саломею и Симона, супругов-тэка, крещеных Остином и вынужденных скрываться из-за беременности Саломеи. И Рокс сидела со всеми у котла — плечом Дик чувствовал, что ей неловко, но при всех не мог спросить, почему.

Она сама предложила на обратном пути — перевезти Салим в одну из пустующих казарм при лабораториях.

За поиск и подготовку помещения они взялись в тот же день — а факты, накопленные в последнее время, наконец-то начали выпадать в осадок и кристаллизоваться.

Дик был наблюдательным и умным юношей, но до сих пор видел дом Рива только «снизу» — из ясель для гемов, из Муравейника, из Салима. И, как во времена его прежней жизни, мир делился на «мы» и «они». «Они» были врагами «нас». Только раньше в «они» входил весь дом Рива, а теперь теперь в круг «мы» перешли гемы и неимущие люди Пещер, а в кругу «они» остались богатые, знатные и принимающие решения.

И вот эта последняя граница треснула. Среди «них» была любимая Бет, среди «нас» оказалась богатая Рокс. Мир смешался. Его нужно было организовать заново.

В конце концов «они» стали насчитывать всего троих: Рихарда Шнайдера, Лесана Морихэя и Солнце-Тейярре Керета бин Аттара. С этими тремя — война до смерти. С остальными…

Александр Кордо подсказал ему, где можно искать союзников. «Планетники», хозяева плантаций и шахт, не особенно рвутся в Галактику — но элиминация гемов тяжело ударит по ним, причем в самое ближайшее время, когда приказано будет стерилизовать всех тэка третьего и четвертого поколений. Дик морщился, думая о союзе с рабовладельцами — но одна цель была у них общей: гемы должны выжить как раса. На первых порах этого хватит, а дальше — дожить бы до этого «дальше».

Вторая группа возможных союзников — обнищавшие судовладельцы, экипажи и пайщики. Вроде Данга и его родни. Они были почти ничем, но ради былой чести имели голоса в Совете капитанов.

Третья группа — отчасти совпадает с первой: ветераны последней войны, сослуживцы Эктора Нейгала. Дик просмотрел информацию по Бессмертным и увидел, что полковника многие любили. Его смерть была замята, так — какие-то там бандиты ограбили и сожгли усадьбу, убили хозяина… Интересно, подумал Дик, что скажут эти старые волки, узнав правду.

Четвертая — магнаты вроде Александра Кордо. Те, кто вложил слишком много в реформу Фаррана-Бона и не разорился донага только потому, что ресурсы позволили устоять. Дальновидные люди, понимающие, что блестящий полководец Шнайдер ведет дом Рива от войны к войне.

Пятая — те, кого Дик затруднялся назвать иначе как «простые люди». Такие, как господин Исия или Даллан или матушка Ашера. Те, кому плевать на политику — они просто замечают, что год от года живется хуже.

И шестая, которая для Дика была первой. Гемы.

Эти шесть сил очень ограниченно пересекались между собой и вряд ли кто-то задумывался о том, могут ли у них быть общие интересы. Магнаты боялись друг друга, и следили, чтобы никто не имел слишком много власти за раз. Простые люди Пещер никогда не пошли бы за магнатами, которых ненавидели, против Шнайдера, которого любили. Планетники не объединились бы с разорившимися космоходами, и уж тем паче никто не встал бы на бой за право гемов на жизнь.

Это казалось безумием — но не большим, чем все остальное: если кто-то и может изменить положение дел и объединить всех — так только чужак, причем такой, за которым не стоят ни клан, ни армия, ни секта. Его никто не боится — и поэтому ему смогут доверять. Если он правильно себя покажет.

А почему нет? Почему нет? Обреченному и рисковать-то нечем.

Дик перебрал в уме возможных врагов. Помимо тех троих, с которыми никакого мира, в первую голову — Крыло. Военный флот. Люди, которые живут войной и другой жизни себе не мыслят. Удивляясь сам себе, Дик понимал, что не испытывает к ним вражды. Они были чем-то похожи на Синдэн. Пока в падшем мире есть война, кто-то должен заниматься войной. А что война изменяет тех, кто ею занимается — так тут ничего не поделать. Крыло не заключит мира с Империей, ему нечего выигрывать от такого мира. А значит — Крыло будет драться.