Мятеж - [9]

Сирина работала молча, сноровисто прочищая рану и прикладывая к ней одну из травяных микстур Гвен. Запах был приятным, заставляя думать о лесе и цветах. Она предпочитала не замечать, что английская кровь Бригема попадает на ее пальцы.

Девушка потянулась за бинтами. Бригем передвинулся, и они оказались лицом к лицу так близко, как могут находиться мужчина и женщина, не обнимая друг друга. Сирина почувствовала на своих губах его дыхание и удивилась тому, что ее сердце забилось быстрее. Она обратила внимание на серые глаза Бригема и его красивый рот; яркие губы слегка изогнулись в улыбке, смягчая резкие аристократические черты.

Сирине показалось, что она почувствовала его пальцы на своих волосах, но, очевидно, она ошиблась. Мгновение она молча смотрела на него.

— Я буду жить? — пробормотал он.

Его насмешливый голос мигом развеял чары. Сирина усмехнулась и натянула бинт достаточно сильно, чтобы заставить его дернуться.

— О, простите, милорд, — сказала она, затрепетав ресницами. — Я причинила вам боль?

Бригем посмотрел на девушку, думая, что было бы неплохо слегка ее придушить.

— Пожалуйста, не беспокойтесь об этом.

— Я и не беспокоюсь. — Она встала, чтобы убрать таз с окровавленной водой. — Странно, не так ли, что английская кровь течет так слабо?

— Я не заметил. Шотландская кровь, которую я пролил сегодня, показалась мне бледной.

— Если это была кровь Кэмбелла, вы избавили мир от очередного барсука, но я не желаю быть вам благодарной ни за это, ни за что-либо еще.

— Вы задели меня за живое, миледи, так как я живу ради вашей благодарности.

Сирина схватила деревянную чашку, — хотя мать, безусловно, предпочла, чтобы она использовала фарфор или фаянс, — набрала жаркого и плюхнула его в чашку с такой силой, что значительная часть перелилась через край. Потом она налила эль и бросила на блюдце две овсяные лепешки. Жаль, что они не были черствыми.

— Ваш ужин, милорд. Постарайтесь не подавиться им.

Бригем поднялся, и она впервые заметила, что он почти такой же высокий, как ее брат, хотя выглядит не таким крепким и мускулистым.

— Ваш брат предупреждал меня, что у вас дурной характер.

Сирина уперлась кулаками в бока, глядя на него из-под ресниц, чуть более темных, чем ее растрепанные волосы.

— Тем лучше для вас, милорд, теперь вы поостережетесь сердить меня.

Бригем шагнул к ней, и она вскинула подбородок, словно готовясь к схватке.

— Если вы надеетесь прогнать меня в лес шпагой вашего дедушки, подумайте еще раз.

Ее губы скривились, борясь с улыбкой, а в глазах мелькнула усмешка.

— Почему? Вы так крепко стоите на ногах, сассенах? [20] — спросила она, используя гэльский[21] термин, обозначающий ненавистного английского захватчика.

— Достаточно крепко, чтобы сбить с ног вас, если вам удастся меня схватить. — Он взял ее руку, сжатую в кулак, и поднес к губам. — Благодарю вас, мисс Мак-Грегор, за вашу заботу и гостеприимство.

Девушка выбежала из кухни, яростно вытирая кулаки о юбку.

Уже совсем стемнело, когда вернулся Иэн Мак-Грегор с младшим сыном. После ужина Бригем оставался в отведенной ему комнате, давая семье возможность пообщаться, а себе время подумать. Колл описал Мак-Грегоров достаточно хорошо. Лицо и осанка все еще красивой Фионы свидетельствовали о силе характера. Молоденькая Гвен выглядела кроткой и робкой, но ее рука была тверда, когда она зашивала глубокую рану.

Что касается Сирины… Колл не упомянул, что его сестра — волчица с лицом Елены [22], но Бригем хотел составить о ней самостоятельное суждение. Вполне возможно, что у нее не было причин любить англичан, но сам он предпочитал судить о людях по их личным качествам, а не по национальности.

Бригем подумал, что точно так же не следует судить о женщинах по их внешности. Когда Сирина бежала по дороге навстречу брату со светящимся радостью лицом и развевающимися волосами, он почувствовал себя так, словно в него ударила молния. К счастью, Бригем не относился к числу мужчин, долго пребывающих под чарами красивых глаз и изящных лодыжек. Он приехал в Шотландию сражаться за дело, в которое верил, а не огорчаться из-за того, что какая-то девчонка питает к нему отвращение.

А все из-за происхождения, которым он только гордился, думал Бригем, бродя по комнате. Его деда уважали и боялись, как и отца, прежде чем смерть забрала его так рано. Бригему с детства внушали, что быть Лэнгстоном — привилегия и ответственность. Если бы он относился к этому иначе, то оставался бы в Париже, наслаждаясь причудами и капризами элегантного общества, а не отправился бы в шотландские горы рисковать всем ради молодого принца.

Черт бы побрал девушку, смотревшую на него как на грязь, которую соскребли со дна горшка!

При стуке в дверь Бригем, нахмурившись, отвернулся от окна.

— Да?

Служанка открыла дверь с колотящимся сердцем. Один взгляд на мрачное лицо Бригема заставил ее опустить глаза и нервно присесть в реверансе.

— Прошу прощения, лорд Эшберн… — Это все, что она смогла вымолвить.

Не дождавшись продолжения, Бригем вздохнул:

— Могу я узнать, за что именно?

Девушка метнула на него быстрый взгляд и снова уставилась в пол.

— Милорд, хозяин хочет, чтобы вы спустились вниз, если это вам удобно.