Мясорубка - [69]

– Вставай, скотина, – он толкнул приятеля локтем в бок. – Через пять минут будем на месте.

Холтмэн мгновенно раскрыл глаза, как будто это не он дрых беспробудным сном всю дорогу, и были его глаза чистыми и ясными, как у новорожденного.

– Гутен морген, комрад Эндрю.

– Пошел к черту, Чак, – незлобиво сказал Маховски. – Ты так храпел, что у меня даже уши заложило. Не понимаю, зачем понадобилось тащиться за две сотни километров в этот чертов Таллин?.. Только затем, чтобы напиться вдрызг и поиметь двух местных шлюх? В Вильянди такого товара в избытке.

Они миновали открытые настежь металлические ворота с сохранившимися на них пятиконечными звездами. Поверх нанесенной не так давно шаровой краски успела пробиться ржавчина. Плиты бетонного плаца, по которому, срезая угол, Маховски ехал в направлении казарм, были покрыты густой паутиной трещин. Сквозь разломы во многих местах пробивались сорняки.

Маховски припарковал машину у входа в длинное трехэтажное здание, выстроенное из белого силикатного кирпича. Казарма имела запущенный вид, кое-где на втором и третьем этажах в оконных рамах отсутствовали стекла. В прежние времена здесь размещалась база советского спецназа. С тех пор как русские собрали вещички и убрались восвояси, никаких ремонтных и восстановительных работ здесь не проводилось. Удалось лишь навести относительный порядок на трех полигонах для стрельбищ, заменив старые обветшавшие мишени на новые.

– Эндрю, ты ничего не смыслишь в подобных делах, – пробормотал Холтмэн, с трудом выбираясь из машины. Неизвестно откуда в руке у него появилась банка «Тюборга», которую он тут же откупорил и влил спасительную влагу в пересохшее от жажды нутро. – Это были настоящие русские девушки, – продолжил он, вытерев рукавом мокрые губы. – Здесь таких нет, Эндрю. Кстати, ты ошибаешься, приятель, их было не две, а три.

– Это у тебя от выпитого в глазах троилось, – с улыбкой сказал Маховски. – Ты лучше эти свои байки для венеролога прибереги.

Они поднялись по лестнице на второй этаж, свернули влево по коридору, в конце которого находились их «апартаменты». Конечно, они были несравнимо скромнее, чем «люкс» в «Олимпии», но даже этого относительного комфорта добиться оказалось не просто. Раньше они жили раздельно, по вечерам бесились от скуки и коротали время за игрой в карты. Компанию им составляла парочка унылых англичан. Поэтому когда Холтмэн предложил Маховски поселиться с ним в одной комнате, тот с готовностью согласился и тут же перетащил свои вещички на новое место, благо второе спальное место, то бишь кровать, в комнате Холтмэна имелась.

– Наведут они здесь когда-нибудь порядок, черт бы их побрал! – выругался в сердцах Холтмэн.

Он только что вернулся из душевой, вокруг бедер полотенце, на покрытом слабым северным загаром торсе блестят мелкие капельки воды.

– Я уже сказал местному командиру: если не наведете порядок, больше я к вам ни ногой. Горячей воды опять нет, пришлось принять ледяной душ.

– Уверен, это пойдет тебе на пользу, – сказал Маховски, облачаясь в форму российского спецназа. На правом рукаве эмблема с надписью «Антитеррор», на плечах полевые погоны подполковника.

Он прикинул время. До начала занятий осталось семь минут, так что перекусить они уже не успеют.

Маховски устроился на работу в МАТ благодаря собственным заслугам и протекции друзей отца. Он мог выбрать для себя любую другую работу, недостатка в предложениях не было, но предпочел всем прочим должность старшего инструктора в системе МАТ.

Его отец, Пит Маховски, в армейских кругах был личностью хорошо известной. В начале семидесятого года полковник сил специального назначения Пит Маховски принял под свое командование группу наземных исследований (сокращенное название ОР-35), которая несла ответственность за проведение разведопераций на территории Лаоса и Камбоджи. Несколько позднее он принимал участие в разработке стратегических разведопераций, проводившихся в северных районах Южного Вьетнама. Был в числе тех последних американцев, кто покидал пылающий Сайгон. Он проявил себя на войне самым лучшим образом, но все же кампания во Вьетконге была проиграна из-за предательства безмозглых политиков. По возвращении в Штаты полковник получил назначение в Форт-Беннинг, где возглавил инструкторский отдел, затем аналогичная должность на базе Форт-Брэгг, там он служил рука об руку со своим старым приятелем Чарльзом Бекквитом по кличке Коняга Чарли. Полковник Бекквит был знаменит тем, что именно благодаря его титаническим усилиям в 1977 году была сформирована группа «Дельта», впоследствии известное на весь мир антитеррористическое подразделение. Нужно отметить, что Пит Маховски оказал ему в этом деле немалую помощь.

Так что нет оснований для удивления, почему Эндрю выбрал для себя военную профессию. Он пошел по стопам отца. Самого отца, правда, ему доводилось видеть не часто. Мать умерла, когда Эндрю было всего три года, и его воспитанием занимались дедушка и бабушка по отцовской линии. Они были выходцами из России. Его прадед, Андрей Махов, был родом из забайкальских казаков. В гражданскую накуролесил, служил поочередно в белых, красных, затем обеими сторонами числился в дезертирах. В двадцать втором переправил семью с пожитками в Маньчжурию, но и там не задержался. Бросало их по всему свету, даже в Австралии успели побывать, но в конце двадцатых, как раз в самый канун Великой депрессии, семья Маховых осела в русском поселении на тихоокеанском побережье США. Выжили во времена кризиса, обустроились, пустили корни, и уже второе поколение, поколение Пита Маховски, считало себя чистокровными американцами.