Мясо снегиря - [7]
Еще два…
Месяц…
Одиночество убивает меня… Кажется, что отпущенная мне минута исходит последней секундой… Песчинки три осталось с огромного океанского пляжа…
Лишь только недавно улетела белой птицей Пуховая, а я в фантазиях тороплю свой смертный час.
Одиночество зимы — это как грустный Пушкин в унылом Михайловском, а Гончарова в шумном Петербурге шелестит платьями по штучному паркету. Зло берет!..
Как он умирал, зная, что она, такая молодая, с таким сладким лоном, останется одна на десятилетия без него?.. Он успокаивается лишь тем, что хоронить его будет вся страна…
Но есть во мне, в моем предмете, в его сырой кровавой середине нерастраченный запас стратегической любви к будущей шестилетке, которая непременно станет каждое утро приносить мне весну с бесконечным небом любви непреходящей, и осознаю я себя наяву и во сне — Предметом Божьим и никогда не усомнюсь в этом! И пусть впереди то, чего я так страшусь!
И когда он придет, мой последний час, когда секунда кончится, и последняя песчинка сорвется в пропасть, верую, что увижу лицо своей матери, которая возьмет мою руку, слегка потянет за пальцы, я оттолкнусь от земли и устремлюсь в бесконечном полете за ней, доверившись, рыжей всей душой, всем духом своим! И пусть мне во след не машет руками в прощании вся страна. Черт с ней! Главное, чтобы моя дорогая, любимая Шестилетка, пусть она вспоминает только!.. Пожалуйста!..
Кто приходит за маленькими детьми, если они умирают вперед матери?
За ними не приходят, за ними прилетают ангелы.
— Хочешь нырнуть сегодня вместе со мною? — спросил ее с утра.
Муся протяжно зевнула и ответила, выгибаясь в кровати, будто кошка:
— Я люблю делать все, что любишь ты! Погружение в воды Красного моря отложилось,
так как мы занялись тем, для чего созданы мужчина и женщина…
Потом завтракали яичницей, кофе и круассанами, качаясь на волнах в старой египетской кастрюле, называемой у них яхтой.
— Правда, нырнешь? — уточнил.
— Ну, конечно, без акваланга! — улыбнулась. — В маске и с трубкой! А ты будешь меня охранять!
— Годится.
Я напялил снаряжение, проверил давление в баллонах и прыгнул в синие воды. Она последовала за мною, в легком купальничке, в масочке, похожая на лягушечку. Такая любимая девочка.
Муся плыла, не обращая на меня никакого внимания, наслаждаясь морским пейзажем. Ее ноги грациозно рассекали воду, а я все не мог оторвать от нее глаз, болтался под поверхностью…
Пересилил себя, пошел ко дну, показывая ей всяких диковинных обитателей соленого моря.
Она смотрела сверху, а иногда на что-нибудь особенно интересное, ныряла ближе ко мне, задерживая дыхание.
Я удивлялся, какие у нее сильные и красивые ноги… Хотел сегодня обязательно подстрелить тунца на обед, а потому сжимал рукоятку ружья крепко.
А потом нашел мурену. Длиннющая, метра два, она лениво и высокомерно скользила вдоль самого дна, иногда заглядывая за кораллы.
Я замахал рукой, мол, смотри, Муся, мурена, ты видела мурену?!!
Она сама уже разглядела редкую рыбину и плыла на глубину.
Она держала меня за руку, чтобы не всплыть, улыбалась мурене и всему миру.
А потом мурена сделала бросок в нашу сторону, обнажив ряд острых кривых зубов. У меня сработала реакция, и я выстрелил в агрессора.
Как Муся оказалась между мною и муреной, я до сих пор не могу понять!
Полуметровая стрела, разгоняемая газом, вонзилась Мусе прямо в грудь. Хлынула кровь, растекаясь в морской волне кружевами. Муся удивленно смотрела на меня, мол, за что, как это ты так неловко!..
Мой мозг ожгло расплавленным свинцом, я выплюнул загубник и выпил море…
В последний свой миг я вспомнил, как познакомился с юной артисткой Мусей, как мы смотрели вместе мой любимый фильм «Смерть в Венеции», как она в унисон со мною плакала в финале… Я вспомнил, как она читала мои книги и говорила, закусив губы: «Какой ты отличный писатель!» Она здорово сошлась с моими детьми, особенно с дочкой, покупала им всякие классные подарки, и сама была мне Божественным подарком!..
Море остудило раскаленный свинец мозга, остановило работу сердца, и я умер…
Она сидела на стульчике и улыбалась мне. Пока зрение фокусировалось, я вспоминал произошедшее.
— Как? — прошептал я распухшими губами.
— Ты убил отличного тунца! — объявила Муся.
— Как? — не понимал я.
— Как обычно…
Мозг лихорадочно работал и пришел к выводу, что Господь Всемогущий все изменил, сместил времена, чтобы сохранить для меня мою Мусю!
— Разве я не убил тебя?
— А хотел? — удивилась моя женщина.
— Что ты!
— Так вот почему ты выплюнул загубник! — поняла она. — Ты подумал, что нечаянно застрелил меня и больше не хочешь жить?!
Я кивнул.
— Не надо в следующий раз так глубоко нырять! В голове все меняется! Неверно смесь подобрал!
— Хорошо, — согласился я.
Она на минуту прилегла рядом со мною на кровати и почувствовала не только твердость моего духа.
Улыбнулась.
Перед тем как закрыть за собой дверь палаты Хургадинской больницы, она сказала:
— Какой ты весь экстремальный!
Я был так счастлив, что заснул в грязной вонючей Хургадинской больнице, словно на шелковых простынях президентского номера «Хилтона», и снилась мне Муся, стреляющая в мою грудь картечью из обыкновенного ружья.
Дмитрий Липскеров – писатель, драматург, обладающий безудержным воображением и безупречным чувством стиля. Автор более 25 прозаических произведений, среди которых романы «Сорок лет Чанчжоэ» (шорт-лист «Русского Букера», премия «Литературное наследие»), «Родичи», «Теория описавшегося мальчика», «Демоны в раю», «Пространство Готлиба», сборник рассказов «Мясо снегиря».Леонид обязательно умрет. Но перед этим он будет разговаривать с матерью, находясь еще в утробе, размышлять о мироздании и упорно выживать, несмотря на изначальное нежелание существовать.
Не знаю, что говорить о своих пьесах, а особенно о том месте, какое они занимают в творческой судьбе. Да и вряд ли это нужно. Сказать можно лишь одно: есть пьесы любимые — написанные на «едином» дыхании; есть трудовые когда «единое» дыхание прерывается и начинается просто тяжелая работа; а есть пьесы вымученные, когда с самого начала приходится полагаться на свой профессионализм. И как ни странно, последние зачастую бывают значительнее…Дмитрий ЛипскеровПьеса «Река на асфальте» принадлежит именно ко второй категории — к сплаву юношеского вдохновения и первой попытки работать профессионально… С тех пор написано пять пьес.
Роман Дмитрия Липскерова «Последний сон разума» как всегда ярок и необычен. Причудливая фантазия писателя делает знакомый и привычный мир загадочным и странным: здесь можно умереть и воскреснуть в новом обличье, летать по воздуху или превратиться в дерево…Но сквозь все аллегории и замысловатые сюжетные повороты ясно прочитывается: это роман о России. И ничто не может скрыть боль и тревогу автора за свою страну, где туповатые обыватели с легкостью становятся жестокими убийцами, а добродушные алкоголики рождают на свет мрачных нравственных уродов.
Изящная, утонченная, изысканная повесть с небольшой налетом мистицизма, который только к месту. Качественная современная проза отечественной выделки. Фантастико-лирический оптимизм, мобильные западные формы романов, хрупкий мир и психологически неожиданная цепь событий сделали произведения Дмитрия Липскерова самым модным чтением последних лет.
В "Пространстве Готлиба" воспроизведены поиски своего "Я" между воображаемым прошлым и хрупким настоящим. Главная тема романа – история любви двух инвалидов, Анны и Евгения, в силу обстоятельств вступивших в переписку. Верность и предательство, страстная любовь и лютая ненависть, мечты о счастье и горькое отчаяние, уход от суровой реальности в спасительную мистификацию сплелись в этом виртуальном романе с неожиданным и непредсказуемым финалом.
Два пожилых человека — мужчина и женщина, любившие друг друга в молодости и расставшиеся много лет назад, — встречаются на закате жизни. Их удел — воспоминания. Многое не удалось в жизни, сложилось не так, как хотелось, но были светлые минуты, связанные с близкими людьми, нежностью и привязанностью, которые они разрушили, чтобы ничего не получить взамен, кроме горечи и утраты. Они ведут между собой печальный диалог.
«Посиделки на Дмитровке» — это седьмой сборник, созданный членами секции очерка и публицистики Московского союза литераторов. В книге представлены произведения самых разных жанров — от философских эссе до яркого лубка. Особой темой в книге проходит война, потому что сборник готовился в год 70-летия Великой Победы. Много лет прошло с тех пор, но сколько еще осталось неизвестных событий, подвигов. Сборник предназначен для широкого круга читателей.
Первый том настоящего собрания сочинений посвящен раннему периоду творчества писателя. В него вошло произведение, написанное в технике импрессионистского романа, — «Зеленая палочка», а также комедийная повесть «Сипович».
Это книга об удивительном путешествии нашего современника, оказавшегося в 2057 году. Россия будущего является зерновой сверхдержавой, противостоящей всему миру. В этом будущем герою повести предстоит железнодорожное путешествие по России в Москву. К несчастью, по меркам 2057 года гость из прошлого выглядит крайне подозрительно, и могущественные спецслужбы, оберегающие Россию от внутренних врагов, уже следуют по его пятам.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Пересматривая рассказы этого сборника, я еще раз убедился, что практически все они тесно касаются моих воспоминаний различного времени. Детские воспоминания всегда являются неисчерпаемым источником эмоций, картин, обстановки вокруг событий и фантазий на основе всех этих эмоциональных составляющих. Остается ощущение, что все это заготовки ненаписанной повести «Моя малая родина».
очерк о деревенском умельце-самоучке Луке Окинфовиче Ощепкове.