Мы живем на день раньше - [12]

Ломов привел задержанного. Тот хмуро озирался. Увидев труп своего напарника, отвернулся.

Вскоре с заставы пришла машина, и пограничники уехали.

Мы молча стояли у шлагбаума. Дул теплый приморский бриз, шевелил траву, листву кустарников. Весело журчал Сахарный ключ, цветы клонились низко-низко.

— Да, брат, здорово, — нарушил молчание Ломов.

…В домике погранзаставы я постучал в дверь. Майор Павлов поднялся навстречу. В просторном кабинете было светло. У стены стояли зачехленные стулья, на столе — знакомый чемодан.

— Иди, мичман, погляди трофеи.

Майор открыл чемодан. Там лежала небольшая портативная рация, пачки советских денег, какие-то бланки, паспорта, военные билеты, фотоаппарат, ампулы и прочие атрибуты шпионского снаряжения. Все это меня уже мало интересовало — я пришел узнать о здоровье Петухова.

— Чувствует себя плохо, — сообщил Павлов.

— Товарищ майор, а как же он…

— Разгадал? — подсказал майор. — Вы слышали Петухов бредил: «Почерк… почерк…» Вот, — он подвинул ко мне два командировочных удостоверения, — читайте внимательно.

Я прочел удостоверения по нескольку раз, но ничего не понял. Майор заметил мое напряженное выражение.

— Почерк, — подсказал он. — На этот крючок ваш матрос и подцепил заграничную рыбку.

Как же я не додумался сразу! Оба удостоверения были выписаны в один день, в одном и том же учреждении, но заполнены разными почерками. «Вот тебе и кири-ку-ку», — подумал я.

— Спасибо за службу, — голос Павлова вывел меня из раздумья. — О ваших действиях доложено командующему, а от себя благодарю от всей души. Передайте водителю, что я приказал подбросить вас на «Пятерку».

В дверях я столкнулся с человеком в белом халате.

— Доктор?!

— Умер. Полчаса назад скончался морячок.

Я выбежал из штаба и бросился напрямик через кустарник. Слезы застилали глаза. Над горизонтом сурово сошлись тучи. Блеснула молния, острой иглой прошивая небо. Грянул гром. А через минуту подул ветер, и по кустам забарабанил дождь. Я бежал, не разбирая дороги. Остановился только у Сахарного ключа.

…Похоронили Петухова здесь же на побережье, на вершине кудрявой сопки. А через некоторое время на его место прибыл новый матрос. Тогда же пришло письмо в голубом конверте. «Вы у меня теперь одни, — писала Петина бабушка. — К вам я привыкла, ведь Петюша часто рассказывал о вас в письмах. Посылаю вам медку свеженького да теплые носочки, сама вязала…»

Чернила во многих местах расплылись. Видно, не одна слеза упала на этот листок, вырванный из школьной тетрадки.

Теперь у меня вошло в привычку — в свободный час подниматься по извилистой тропинке на кудрявую сопку и подолгу стоять у небольшой, усаженной цветами могилы. Внизу синеет море. В золотистых лучах солнца снуют пузатые катера, поднимаются дымки из труб рыбачьего поселка, бегут по широкой трассе автомобили. Внизу — жизнь!..

МОИ ДРУЗЬЯ

Мужество

Зимнее штормовое море покрыто хмурыми холмами волн.

Валит густой снег. Он перемешивается с морской водой и ледяными брызгами бьет в лицо.

Подводная лодка тяжело переваливается с борта на борт. Корпус покрыт льдом. Его то и дело окатывают холодные потоки воды. Лодка проходит мимо нас в сторону берега. В сплошном снегопаде мы едва различаем фигуру сигнальщика. Его куртка белая: наверное, волны заливали мостик.

— Сейчас на якорь становиться будут, — простуженным голосом произносит вахтенный офицер нашего корабля.

Он подносит к глазам бинокль и наблюдает за лодкой.

Кругом бело. Волны нахохлились, и ветер гонит по ним снежную пыль. По-разбойничьи свистит ветер.

— Двое вышли на надстройку, — говорит вахтенный и поворачивает ко мне покрасневшее от воды и мороза лицо: — Видно, стопора примерзли и якорь не отдается. Лед скалывать будут.

Теперь уже и мы видим: двое показались на верхней палубе. Темные фигурки подводников согнулись под напором шального ветра и медленно двигаются к носу лодки.

Большая черная волна ударила лодку. Подводники упали. У меня дрогнуло сердце. Но все обошлось благополучно. Две маленькие темные фигурки продолжали идти вперед. Остались считанные метры. Но они самые трудные, эти метры.

Вот люди остановились, присели. И мы увидели, как они ритмично размахивают руками. Подводники начали работу.

— Смельчаки! — невольно вырвалось у кого-то из матросов.

Да, не каждый отважится в такую погоду пройти по обледеневшему корпусу и на пятачке, где и удержаться-то трудно, выполнять работу. Для этого требуется мужество. Наверное, у тех двоих оно было.

Долго еще подводная лодка металась по снежному морю. А двое работали на носовой надстройке. Мы видели, как свинцовые разлохмаченные волны покрывали их с головой, чувствовали, как холодом обжигал ветер, но они словно не замечали того, что творится вокруг. Они будто приросли к корпусу корабля.

Наконец лодка застопорила ход, укрылась от ветра за тупым, словно обрубленным, мысом.

— Стали на якорь, — облегченно вздохнул вахтенный офицер.

Мы попросили подводников сообщить фамилии тех, кто работал на надстройке. Через минуту, разрывая снежную пелену, оттуда замигал прожектор.

— Лейтенант Тарасенко… Главный старшина Якименко… — читали мы все вместе.

Мы не были знакомы с этими моряками, но знали, что они сильные люди.