Мы все обожаем мсье Вольтера - [62]

Гостиная была полупуста, гости только собирались. Старики, по обыкновению жаловались: маркиза — на похолодание, Одилон де Витри — на ревматизм, старуха де Верней — на Монамура, который, выпущенный на прогулку, зло облаял кошку мадам де Рондин, и загнал её, — кошку, разумеется, — на трубу дымохода на крыше, куда она и провалилась. Камиль стоял у окна и наконец заметил карету, которую высматривал. Обернулся к входу. Мадемуазель Стефани де Кантильен поспешно войдя в гостиную, огляделась и просияла улыбкой, заметив у камина аббата де Сен-Северена, протянувшего к огню руки.

— Отец Жоэль!

Он повернулся и сразу улыбнулся в ответ, поняв по глазам Стефани, что в девичьей жизни случилось что-то весьма значительное. Он угадал: сказывался опыт исповедей. Но произошло то, что изумило мадемуазель, и она, торопливо посадив аббата рядом, недоумённо проводив глазами резко вскинувшуюся Женевьеву де Прессиньи, не понимая раздражения в её взгляде, доверчиво поделилась со священником своими затруднениями. Побледневший Камиль де Сериз тихо подошёл и стал рядом. Стефани не увидела его.

— Я по вашему совету молилась, чтобы Господь помог мне, и отвёл от меня любовь к Теофилю д'Арленкуру. Я стала смотреть на него другими глазами. Он, как я поняла, человек слабохарактерный, склонный повторять расхожие глупости, не умеющий самостоятельно думать, не имеющий чувства долга, привыкший потакать своим прихотям. Такой человек не сможет составить счастье никакой женщины. Видела я таких, иные женами откровенно торгуют, иные появляются в доме раз в году, живя по чужим спальным да борделям. Они считают себя людьми современными и свободными, но на самом-то деле, обычные сутенёры да развратники. — Девица странно отчётливо выделила последние слова. — И несть им числа.

Она замолчала. Камиль де Сериз стоял неподалеку и молча слушал. Аббат, хоть и недоумевал, откуда светская девица знает, кто такие сутенёры, не стал исследовать источники ее осведомленности, но улыбнулся.

— Ваши суждения, мадемуазель, делают вам честь. Руководствуясь ими вы, может быть, и не обретёте счастья, но несчастий и бед избежите безусловно. Но, как я понимаю, вы хотели поделиться недоумением, а не этими верными суждениями.

Стефани вздохнула.

— Да. Я внимательно посмотрела вокруг, ведь мало понять, что тебе не подходит недостойный человек, нужно найти достойного. Я искала в обществе человека порядочного, человека чести и долга.

Де Сериз поморщился словно от зубной боли. Аббат с улыбкой смотрел на Стефани.

— Только не уверяйте меня, дорогая мадемуазель, что в обществе таких людей нет…

— Есть! Это мсье Одилон де Витри, Симон и Луи, его сыновья, несчастный мсье де Кастаньяк, брат моей подруги, Робер де Шерубен, братья Арман и Рауль де Соланж, Бенуа де Шаван… Их много…

— Верно. Вы хорошенькая, приданое у вас прекрасное… Так что же?

— А то… — Стефани судорожно сжала руки, — раньше я не очень замечала их, ведь эти арленкуровские друзья так шумны, но теперь… Я была в театре с Лаурой и Беньямином, там были и Соланжи. Мне показалось, что все это вздор о якобы страстной любви. Разумная женщина может быть счастлива с любым разумным мужчиной, если они смотрят на вещи одинаково. Я имею в виду самые важные вещи — семью, воспитание детей, веру.

— Так оно и есть. Но в чём же ваше затруднение?

Мадмуазель де Кантильен пожала плечами.

— Вчера пришёл этот… д'Арленкур, выряженный как павлин. Почему я раньше-то не замечала, как он смешон? Сначала пригласил в Оперу. Я сказала, что пойду в храм, мне надо матери свечу на канун поставить, а в Оперу меня уже пригласил Рауль де Соланж. Тогда говорит, что хочет завтра прогуляться к Менильмонтану. Я ему отвечаю, что мы с Авророй и Робером собрались завтра в Ботанический сад, пусть пригласит Женевьеву или Мадлен. Тут он, невозможный надоедала, говорил, что послезавтра хотел бы потанцевать со мной у Шаванов. Ну, тут, по счастью, оказалось, что у меня в книжке предпоследний танец свободен. Между Арманом де Соланжем и Бенуа де Шаваном, тот меня домой проводить обещал. Ладно, говорю, впишу вас, мсье, а пока — ступайте с Богом. Тут этот докучный молодой человек имел наглость спросить, что же это, мол, я вас три дня не увижу? Какая назойливость! Общение с подобными субъектами чести мне не делает!

Поразмыслила я, вы ведь говорили, что ложь утомительна, а чего я себя утомлять-то буду без надобности? Всё ему и выложила. И про вольтерьянство его, и про волокитство, и про мужское достоинство. Про то, что я намерена найти достойного человека, не такого, как он, пустого остроумца! К тому же, мне по секрету рассказали, что его несколько раз видели в этом… паскудном заведении у развеселых девиц. Распутный повеса. Блудливый шалопай. Пусть катится ко всем парижским потаскушкам! Выложила я ему все это — и дворецкого кликнула, чтобы выпроводил этого господина.

Камиль, открыв рот, повернулся к Стефани. Аббат тихо смеялся.

— После этого, я полагаю, мсье д'Арленкур… сделал вам предложение?

Стефани с удивлением поглядела на него.

— Ну… да. Сказал, что все это время просто шутил, а на самом деле влюбился в меня с первого взгляда…