Мы все из одной глины. Как преодолеть трудности, если ты необычный - [16]

– Ничего не могу с собой сделать. Чувство вины просто съедает. Я вспоминаю все, что я делала с ним неправильно, как он, оказывается, мучился, и я готова убить себя за это. Я не могу себя простить, просто не могу.

И священник спросил:

– Какое сегодня число?

Я ответила (я хорошо помню это число):

– 29 января.

Он сказал:

– Повтори за мной: «Двадцать девятого января я прощаю себя». Бог простил тебя, и ты ДОЛЖНА простить себя, иначе ты пойдешь против Бога, а это грех.

Я молчала и только всхлипывала, но он заставил меня.

– Повтори! – настойчиво сказал он. – «Сегодня, двадцать девятого января, я прощаю себя».

Я повторила.

Он сказал:

– Молодец. Теперь, когда эти мысли опять полезут в твою голову, все, что тебе нужно, это вспомнить, что двадцать девятого января ты себя простила, и вслух сказать это.

И знаете, каким бы невероятным это кому-то ни казалось, это сработало. Я пришла домой, и как только вечером внутри меня зародился депрессняк и те же мысли, я сказала вслух то, что просил священник. Мне помогло. Я сидела ошарашенная от того, что такое простое средство помогло.

Но помогло не только это. В этот период я перестала бороться с Богом. До этого я периодически боролась с Ним, предъявляла к Нему претензии, плакала и кричала в небо: «Как Ты мог со мной так поступить? Как Ты мог дать мне такое испытание, которое я не в силах выдержать? Со всеми людьми у Тебя никогда не было ошибок, потому что Ты совершенный, но оказывается, одна ошибка у Тебя всё-таки есть – это со мной. Говорят, что Ты даешь всегда по силам, но на этот раз Ты ошибся и дал мне не по силам. Я не смогу это вынести. Зачем Ты открылся мне? Зачем Ты сказал, что я избрана? Чтобы подсунуть мне потом эту бяку с моим ребенком? Это что, честно?

Вот такие и подобные у меня были речи в тот период. Мне хотелось умереть, хотелось исчезнуть, хотелось заболеть (делать самой с собой что– то, приводящее к смерти, я боялась, всё-таки я была верующая, а самоубийство – это грех, но мне хотелось исчезнуть быстро, безболезненно и желательно безгрешно). Чтобы вместе со мной исчезла эта невыносимая боль и это невыносимое чувство вины, когда душа задыхается от осознания ошибок прошлого. Так я боролась с Ним довольно долгий период, все время жалуясь и предъявляя претензии и все время желая умереть. А смерть все не приходила. Я ждала какую-то болезнь, которая заберет меня естественным образом, но была на редкость живучая и здоровая. Я даже пыталась не есть, но есть все время хотелось, и мне не удалось даже как следует попоститься.

Потом мне надоело бороться, я устала. Устала от борьбы, устала от напряжения, устала от своих обвинений, устала от всего. И я смирилась. В одно утро я встала и сказала Ему: «Все, я больше не буду умирать. Буду жить. Но я не знаю как. Я не знаю, что мне делать. Не знаю теперь, что говорить, что планировать, я ничего не знаю. У меня теперь ничего нет: никакой мечты, никаких планов, я ничего не понимаю. Но если я буду жить, и Ты чего-то от меня хочешь, Ты скажи мне хотя бы, чтобы я знала. Намекни, что ли! Я буду слушаться. Я смиряюсь. Ну? Давай! Давай! Говори, я буду ждать!» И я стала ждать. Через день мне позвонила моя знакомая и предложила приехать в мастерскую, «где ребята с гораздо более сложными особенностями, чем у твоего сына», – сказала она.

Я рассказываю неровно, рассказываю, как могу. Иногда я забегаю вперед, иногда возвращаюсь. Я понимаю, что трудно бывает уловить, что за чем, и вместе с тем, когда идет какая-то беседа, так ведь тоже бывает, человек, желающий поделиться, не всегда говорит от и до правильно написанную повесть. Поэтому я волнуюсь и еще раз заранее прошу простить меня за скачки из одного прошлого в более дальнее прошлое, а потом в более ближнее прошлое и наоборот. Я верю, что те, кому это может пригодиться, возьмут из этого что-то полезное, а ненужное смогут забыть.

Хочу добавить про свои отношения с высшей силой. Через некоторое время после того, как я смирилась, меня посетили сомнения. Сомнения заключались в том, что мне уже не 18 лет и, возможно, у меня просто не будет времени, чтобы что-то сделать хорошее, богоугодное. Я же еще предъявляла претензии Ему в том, что я не поняла смысл сказанных Им слов насчет моего сына: «Это твой крест». Сначала я обвиняла: «Это ведь Ты Сам создал меня такой непонятливой. Я сначала не поняла ничего про крест. И если Ты знал, что у меня такие мозги, которые не понимают, а мои мозги Ты Сам тоже создал, Ты мог бы мне говорить несколько раз, пока я не пойму».

Потом я все-таки смирилась и сказала: «Я знаю, что я во всем сама виновата, я плохо Тебя слушала, я не хотела Твоей воли, я не искала ее и не желала знать. Всю эту часть молитвы «Отче наш», где слова «да будет воля Твоя» я произносила механически, и меньше всего Твоя воля интересовала меня в вопросе с моим ребенком. Но теперь я все это признаю, и у меня есть надежда только на одно – на Твою милость. Даже Давид, когда убил человека, но попросил прощения, был прощен на 100 %, и от Вирсавии был рожден Соломон. Я не убивала, Господи, физически, но убивала морально. Слава Богу, что мой сын жив, это милость Твоя, и я надеюсь на еще одну милость. Дай мне второй шанс, научи меня, и я все исправлю. Я буду послушна».