Мы - военные инженеры - [7]

Я не говорю о красноармейцах нашего отряда. В основном это были мастеровые, люди, прошедшие суровую школу жизни. Они-то хорошо разбирались, что к чему. Но во время дальних рейсов нам приходилось встречаться с неграмотными крестьянами из глухих сел. И они правильно понимали происходящее. Помню, однажды приехали мы со Степаном Мишулиным за продовольствием в одно такое село. Сами мы, разумеется, заготовками не занимались. Наша задача заключалась в том, чтобы вывезти продукты в соответствии с заранее оформленными документами. Вот и тут, вручили мы свои мандаты, начали было уже грузить мешки с зерном, как вдруг слышим:

- Ироды проклятые! Грабители! Куда же хлебушек наш увозите?! Нету на вас погибели!

Оглянулись, видим - пожилая женщина голосит. Вначале решили не обращать внимания, продолжать погрузку. А потом, когда на крик стала толпа собираться, забеспокоились: всякое тогда в селах случалось. Я встал поближе к кабине, где наши винтовки лежали.

Но тут к женщине подошел бородатый мужик и стал увещевать ее, успокаивать:

- Ты что, старая, взбеленилась? Чай не себе берут, для армии, которая за нашу землю кровушку проливает. Разве можно тут жалеть? Угомонись, дура, не позорься.

И остальные подошли, начали уговаривать: дескать, для своих берут, для новой, нашей власти. Лишь несколько человек, стоя в стороне, угрюмо посматривали на нас. Но вмешаться не посмели, чувствуя, что не поддержат их односельчане.

Вернувшись из рейса в Казань, мы, разумеется, рассказали об этом случае товарищам. И Сергей Полынцев, скуластый парень, с лица которого никогда не сходила улыбка, сразу стал серьезным и задумчивым.

- Эх, мать честная! Вот тут и подумаешь, как работать надо, чтобы такую веру народную и уважение к Красной Армии оправдать!

Уверен, что он очень точно выразил наши общие мысли.

Всегда служил для нас примером командир отряда Василий Михайлович Денисов. Он был молод, энергичен. Но несмотря на его молодость, опытные шоферы относились к нему с большим уважением. И немудрено. Специалист он был отменный. А главное, что ценили в нем, - умение подойти к человеку. Я не помню случая, когда он на кого-нибудь повысил голос. Говорил Василий Михайлович всегда спокойно, тихо, по так, что ослушаться его было невозможно. Авторитет его в автомобильном отряде был непререкаем.

Дел у командира хватало: планирование перевозок, подготовка ежедневных докладов в штаб армии о выполнении суточного задания - количестве грузов, доставленных по назначению. Но при всей своей занятости Денисов находил время для того, чтобы побывать в парке, ремонтных мастерских. Порой, когда складывалась особенно тяжелая обстановка, он, скинув кожанку и засучив рукава, лез в неисправный двигатель. Василий Михайлович всегда ухитрялся выкроить свободную минуту, чтобы поговорить с людьми, поинтересоваться, что пишут из дома, нет ли жалоб на питание. От него не было секретов, он умел понять, а если представлялась малейшая возможность, - помочь. Мы постоянно чувствовали, что душой командир всегда с нами, простыми красноармейцами, и нам от этого было легче служить. Если Денисов сказал: "Надо сделать" - это считалось законом.

Под стать командиру был и комиссар отряда Свиридов, потомственный рабочий. Невидимые нити связывали его с каждым из нас. Свиридов (имя и отчество его, к сожалению, забылись) регулярно проводил с водителями политбеседы, устраивал коллективные читки газет. Но больше всего любил он выезжать с нами на линию, в рейс. Там он по-настоящему знакомился с людьми, изучал характеры, деловые качества. Комиссар часто повторял, что человек узнается в работе, а не по бумагам. И принцип этот он настойчиво проводил в жизнь.

Во время одной из поездок автомашина, в кабине которой находился Свиридов, застряла на плохой дороге и вернулась в гараж с большим опозданием. Казалось бы, самый обыкновенный случай. Однако Свиридов рассудил иначе. Что означает подобная пробуксовка на дороге? Прежде всего это потеря драгоценного времени, прямая угроза существовавшему жесткому графику перевозок. Во-вторых, попадая в подобные ситуации, люди нерационально расходуют силы. Значит, наутро, не успев как следует отдохнуть, они отправляются в очередной рейс утомленными. Тут недалеко и до аварии. Выходит, нужно что-то предпринимать.

Комиссар поделился своей озабоченностью с командиром, посоветовался с шоферами, слесарями, механиками. Вскоре Свиридов предложил изготовить специальные металлические башмаки, которые можно было бы надевать на колеса при дождливой погоде и в гололед. Он не просто подал идею, а принес готовые чертежи. Когда башмаки отлили, несколько автомашин, оснащенных ими, отправились в пробный рейс по самой сложной трассе. Результаты оказались прекрасными: ни заносов, ни пробуксовки. Потом я слышал, как водители поминали Свиридова добрым словом: "Комиссар-то у нас, братцы, голова!"

И еще, как мне кажется, очень сплачивал нас совместный отдых. Иногда приходится слышать, что благоприятная атмосфера в коллективе складывается при умелой постановке воспитательной работы. Согласен целиком и полностью. Но только в чем она заключается, эта воспитательная работа? Собрания, лекции, беседы в индивидуальном порядке? Да, безусловно. Это создает определенное настроение у людей, помогает лучше понять общие задачи. Однако, на мой взгляд, этого мало.