Мы, утонувшие - [244]
Гуннар Якобсен причалил к Дампскибсброену. Здесь собралось больше всего людей, и, хоть и потрясенный тем, что случилось с Антоном, он все же чувствовал, что вернулся с поразительной историей, заслуживающей большой аудитории. Он же привез домой первых марстальцев, вернувшихся с войны после более чем пятилетнего отсутствия.
Гуннар Якобсен не подумал, что на причале до сих пор лежат мертвецы, и вот крупного мужчину без ног вытащили и положили среди накрытых трупов. Мы с любопытством на него уставились, и тут вдруг Кристиан Силач громким голосом произнес:
— Да это ж Херман.
По толпе прокатилась тревожная волна, распространявшаяся по мере того, как распространялась эта новость; тем, кто не знал Хермана, объясняли суть дела в не самых восторженных выражениях. Херман не показывался в Марстале двадцать лет, но имя его до сих пор наполняло отвращением сердца тех из нас, кто слышал о событиях на «Кристине». Он сидел среди мертвецов, такой странно потерянный, и с этими своими обрубками походил на выброшенного на берег моржа, бьющего плавниками, но его беспомощность не уменьшила нашего презрения.
— Помогите мне подняться, — попросил он.
А мы стояли и смотрели. Никому не хотелось его трогать, и он сидел в мокрой одежде, а под ним расползалась лужа, и большое тело начало дрожать от холода.
На Конгегаде закричал мужчина. Он бежал к нам, размахивая руками и выкрикивая слова, которые мы не могли расслышать.
И тут дико, захлебываясь, забил церковный колокол, такого мы еще не слышали. Кто-то словно пытался нащупать мелодию, подходящую для неслыханного в истории нашего города события: не похорон, не свадьбы, не церковной службы и не восхода или захода солнца.
Каким-то образом — мы сами не могли объяснить каким — мы поняли, что произошло нечто великое, по масштабу превосходящее все горящие пароходы и внезапное появление Хермана.
И тут стало понятно, что кричит мужчина:
— Немцы капитулировали! Немцы капитулировали!
Мы посмотрели на Хермана, на Кнуда Эрика, на Хельге, на других, чьих имен еще не знали, на женщину и ребенка и поняли, что они — лишь первые. Теперь море вернет нам мертвых.
Мы подняли их на руки и понесли по улицам. Даже Хермана не бросили в собравшейся под ним луже, нашли тележку и потащили вместе со всеми. Мы кричали «ура», проходя по Конгегаде, Киркестраде, Мёллергаде, Хаунегаде, Буегаде, Твергаде и Принсегаде, где, как обычно, сидела в эркере бледная Клара Фрис и смотрела в сторону моря.
Мы возвращались по Хаунегаде, и нас становилось все больше и больше. Вот откуда-то появилась гармонь, вот — труба, контрабас, туба, губная гармоника, барабан, скрипка, мы мешали «Короля Кристиана» с «Виски, Джонни», гимн Дании с «Что нам делать с пьяным матросом». Откуда-то взялись виски и пиво, ром и еще больше пива, рижский бальзам и можжевеловая водка — все, что все мы прятали до того дня, в приход которого всегда верили. В окнах зажегся свет. На улицах с сухим треском горела светомаскировка.
Мы снова дошли до Дампскибсброена, где лежали рядком и ждали нас мертвецы. Мы пили и плясали среди трупов, едва не спотыкаясь о них, и так и должно было быть. Мертвые усеивали всю нашу жизнь, утонувшие и сгинувшие, — все те, кто веками оставался без упокоения в земле. Они никогда не возвращались домой, не ложились на кладбище, наполняя нашу жизнь безотчетной тоской. А теперь они встали и взяли нас за руки. Мы плясали и кружили в большом хороводе, а посредине сидел Херман с уже наполовину пустой бутылкой виски и больше не дрожал от холода, а, наоборот, раскраснелся от выпитого. Он пел голосом, хриплым от тяжкой работы, пьянства, злобы и нетерпения, от жадности и растраченной жажды жизни.
Тут были негр, китаец, эскимоска и ребенок, которых мы не знали, Кристиан Силач, Генри Левинсен с кривым носом и доктор Кроман, Хельмер и Мария, которая научилась правильно сжимать кулак, но еще не знала, что в этот день стала вдовой, — Вильгельму еще предстояло сообщить ей об этом. Тут были мама и папа Вильгельма, оба глухие, но улыбающиеся, и вдовы Бойе — Йоханна, Элен и Эмма, в этот вечер они не колеблясь взялись с нами за руки и пустились в пляс, и дальний их родственник капитан Даниель Бойе тоже был тут, а по Хаунегаде бежала Клара Фрис, и она ворвалась в круг и нашла Кнуда Эрика, и он кивнул ей, а маленький мальчик, имени которого мы не знали, подошел к ней и сказал (этому, как мы думаем, научил его Кнуд Эрик): «Бабушка». И ребенок взял ее за руку и потащил танцевать, и наш танец был как дерево, которое растет и растет. И годовых колец становится все больше.
Вот прошел Теодор Баер, держась, как обычно, за сердце, и Хеннинг, когда-то самый красивый парень на «Гидре» — светловолосый, с чубчиком, перешедшим по наследству к Кнуду Эрику, тут была и неутомимая Анна Эгидия со своими семью умершими детьми, все они присоединились к нашему танцу, как и ее ныне здравствующая дочь, и пастор Абильгор, — перед смертью он наконец нашел приход, который подходил ему больше, чем наш, — пастор посмотрел на нас сквозь очки в стальной оправе и сделал неуверенный шаг в своем пасторском облачении, а за ним последовал Альберт с заиндевевшей бородой и головой Джеймса Кука под мышкой, а вот пришел Лоренс, задыхаясь, с трудом, но никто не мешал ему танцевать; вот Ханс Йорген, утонувший на «Бесподобной», Нильс Петер, даже сам Исагер появился и его толстая супруга с вновь обретенным Каро под мышкой и сыновьями Йоханом и Йосефом (у того была негритянская рука под мышкой), а за ними — Фермер Софус, и Малыш Клаусен, и Эйнар, и Крестен, бедняга с вечно текущей дырой в щеке; появился и Лаурис в тяжелых сапогах, за ними — другие, и, наконец, Антон, с угольно-черным лицом, обнаживший в улыбке желтые от табака зубы, а за ним — экипажи «Астреи» и «Гидры», «Мира», «X. Б. Линнеманна», «Урана», «Ласточки», «Элегантного», «Звезды», «Короны», «Лауры», «Стремительного», «Сатурна», «Амии», «Дании», «Элиезера», «Феликса», «Гертруды», «Индустрии», «Гариетты», «Воспоминания» — все утонувшие. И там, во внешнем круге, с полускрытыми туманом неизвестности лицами, танцевали все те, кто ходил на иностранных кораблях и отсутствовал все те пять лет, что длилась война.
Проснувшись рано утром Том Андерс осознал, что его жизнь – это всего-лишь иллюзия. Вокруг пустые, незнакомые лица, а грань между сном и реальностью окончательно размыта. Он пытается вспомнить самого себя, старается найти дорогу домой, но все сильнее проваливается в пучину безысходности и абсурда.
Когда твой парень общается со своей бывшей, интеллектуальной красоткой, звездой Инстаграма и тонкой столичной штучкой, – как здесь не ревновать? Вот Юханна и ревнует. Не спит ночами, просматривает фотографии Норы, закатывает Эмилю громкие скандалы. И отравляет, отравляет себя и свои отношения. Да и все вокруг тоже. «Гори, Осло, гори» – автобиографический роман молодой шведской писательницы о любовном треугольнике между тремя людьми и тремя скандинавскими столицами: Юханной из Стокгольма, Эмилем из Копенгагена и Норой из Осло.
Книга посвящается 60-летию вооруженного народного восстания в Болгарии в сентябре 1923 года. В произведениях известного болгарского писателя повествуется о видных деятелях мирового коммунистического движения Георгии Димитрове и Василе Коларове, командирах повстанческих отрядов Георгии Дамянове и Христо Михайлове, о героях-повстанцах, представителях различных слоев болгарского народа, объединившихся в борьбе против монархического гнета, за установление народной власти. Автор раскрывает богатые боевые и революционные традиции болгарского народа, показывает преемственность поколений болгарских революционеров. Книга представит интерес для широкого круга читателей.
Французская романистка Карин Тюиль, выпустившая более десяти успешных книг, стала по-настоящему знаменитой с выходом в 2019 году романа «Дела человеческие», в центре которого громкий судебный процесс об изнасиловании и «серой зоне» согласия. На наших глазах расстается блестящая парижская пара – популярный телеведущий, любимец публики Жан Фарель и его жена Клер, известная журналистка, отстаивающая права женщин. Надлом происходит и в другой семье: лицейский преподаватель Адам Визман теряет голову от любви к Клер, отвечающей ему взаимностью.
Селеста Барбер – актриса и комик из Австралии. Несколько лет назад она начала публиковать в своем инстаграм-аккаунте пародии на инста-див и фешен-съемки, где девушки с идеальными телами сидят в претенциозных позах, артистично изгибаются или непринужденно пьют утренний смузи в одном белье. Нужно сказать, что Селеста родила двоих детей и размер ее одежды совсем не S. За восемнадцать месяцев количество ее подписчиков выросло до 3 миллионов. Она стала живым воплощением той женской части инстаграма, что наблюдает за глянцевыми картинками со смесью скепсиса, зависти и восхищения, – то есть большинства женщин, у которых слишком много забот, чтобы с непринужденным видом жевать лист органического салата или медитировать на морском побережье с укладкой и макияжем.
Апрель девяносто первого. После смерти родителей студент консерватории Тео становится опекуном своего младшего брата и сестры. Спустя десять лет все трое по-прежнему тесно привязаны друг к другу сложными и порой мучительными узами. Когда один из них испытывает творческий кризис, остальные пытаются ему помочь. Невинная детская игра, перенесенная в плоскость взрослых тем, грозит обернуться трагедией, но брат и сестра готовы на всё, чтобы вернуть близкому человеку вдохновение.
Корморан Страйк навещает родных в Корнуолле. Там к частному детективу, вновь попавшему на первые полосы газет после того, как он поймал Шеклуэллского Потрошителя и раскрыл убийство министра культуры Джаспера Чизуэлла, обращается незнакомая женщина и просит найти ее мать, пропавшую при загадочных обстоятельствах в 1974 году. Страйку никогда еще не доводилось расследовать «висяки», тем более сорокалетней выдержки; шансы на успех почти нулевые. Но он заинтригован таинственным исчезновением молодого доктора Марго Бамборо и берется за дело, которое оказывается, пожалуй, самым головоломным в его практике.
Патрик Бэйтмен – красивый, хорошо образованный, интеллигентный молодой человек. Днем он работает на Уолл-стрит, но это служит лишь довеском к его истинному призванию. То, чем он занимается вечерами и по ночам, не может присниться разнеженному обывателю и в самом страшном сне. Ему двадцать шесть лет, и он живет своей собственной Американской Мечтой. Роман Эллиса, стремительно ставший современной классикой, был экранизирован Мэри Хэррон («Я стреляла в Энди Уорхола», «Непристойная Бетти Пейдж», «Дневник мотылька»), главные роли исполнили Кристиан Бейл, Уиллем Дефо, Риз Уизерспун, Джаред Лето, Хлоя Севиньи.
После исчезновения писателя Оуэна Куайна его жена обращается к частному сыщику Корморану Страйку. Полагая, что муж просто скрывается от родных, как случалось уже не раз, Леонора Куайн поручает Страйку найти беглеца и вернуть в лоно семьи. Но в ходе расследования Страйк понимает, что дело обстоит куда серьезнее, чем кажется Леоноре. Оуэн Куайн забрал с собой рукопись нового романа, где выставил в неприглядном свете едва ли не всех своих знакомых, включая весьма известных и влиятельных лиц. Писатель сломает их судьбы, если не откажется от публикации.
Когда скандально известная топ-модель, упав с заснеженного балкона своего пентхауса, разбивается насмерть, все решают, что это самоубийство. Но брат девушки не может смириться с таким выводом и обращается к услугам частного сыщика по имени Корморан Страйк.Страйк прошел войну, пострадал физически и душевно; жизнь его несется под откос. Теперь он рассчитывает закрыть хотя бы финансовую брешь, однако расследование оборачивается коварной ловушкой. Углубляясь в запутанную историю юной звезды, Страйк приоткрывает тайную изнанку событий — и сам движется навстречу смертельной опасности…Захватывающий, отточенный сюжет разворачивается на фоне Лондона, от тихих улиц благопристойного Мэйфера до обшарпанных пабов Ист-Энда и круглосуточно бурлящего Сохо.